Многие умники любят рассказывать, что пользу из научных открытий извлекают все. Весь народ Тамриэля, да что там, всему Нирну становится легче! Как будто бы вселенная только и ждет, чтобы ученые совершили очередной прорыв в очередной долбаной отрасли того, что мы так величаво называем наукой.
Но Рауд прекрасно знал, что выгоду прежде всего получают два типа людей. Это сами бойцы фронта чернил, бумаги и пыльных комнат, заваленных ценным для них хламом, и те люди, которые делают за ученых всю грязную работу. Наемники, иногда солдаты, а если ученый совсем оторван от жизни - вовсе случайный прохожий или кмет, который скорее заберет аванс и убежит куда подальше...
Этот же старикан был умнее. Никаких авансов, никаких деталей. Только четкое указание - явиться к особняку "Заснеженный дуб". Хм, а ведь он и вправду похож. Массивные, закрытые ворота, величавый и мрачный особняк из темного камня, являющего миру немало "шрамов", полученных за годы, проведенные в этом суровом месте.
А уж сейчас, в холодное утро, сдобренное пронизывающим ветром, особняк и вовсе выглядел угрюмо. Будто говорил "Валите отсюда." Но не для того Рауд пришел сюда.
А пока делать нечего, можно и повертеть головой, ворча в подобие бороды набор стандартных утренних ругательств. Доверия из собравшихся здесь норду не внушал никто, но это удивительным назвать было нельзя. А вот особого внимания заслуживал молодой норд со странной ухмылкой. Чересчур зловещей. Впрочем, все они хорохорятся поначалу. Как только же дело доходило до настоящей драки, сразу становилось ясно, кто есть кто. Маги... По ним Рауд лишь скользнул взглядом. "Неужели еще остались маги не-меры?" Это не могло не радовать. Немного, конечно, но радовало... Маги непредсказуемы. Он стоит рядом с тобой, а через минуту жарит тебя потоком пламени или вовсе взрывается. Нет, правда, Рауд видел однажды одного мага-идиота, замахнувшегося на слишком сильное для него заклинание. Раздался взрыв, и... ну, последствия вы себе представляете.
Отметив про себя, что последний из находившихся здесь бретонец с мечом держится с несколько большим достоинством, чем остальные, Рауд прислонился к ограде, о которую легонько звякнул болтавшийся на поясе топор. А небо очищалось. Солнце обратило свой взор на поместье, вот только теплее от этого не стало.
Раздражало лишь незнание всех деталей предстоящей экспедиции. В такие моменты создавалось впечатление, что тебя кто-то усиленно водит за нос. И в конце тебя обязательно ждет огромный сюрприз. Размером с мамонта. Ну, или с тролля... И, конечно же, яростно орущий и размахивающий лапами. Не то, чтобы "Медведь" боялся тролля. Он просто не любил, когда они появлялись внезапно.
Да сколько можно ждать, даэдра подери?

Столько времени прошло...
Там, в тюрьме, тоже было холодно. Город, выточенный из камня. Это не имело ничего общего с городами Хай Рока. Должно быть, камень теряет свою силу, пока его тянут сотни миль до нужного места. Маркарт был цельным куском одного большого камня, который казалось, был сам по себе, а люди, его населяющие - сами по себе. Камень там морозит не столько тело, сколько душу.
У них, внизу, у всех была эта печать на лице. У тебя есть силы, но равнодушие тянет тебя к земле, пока не провалишься вниз и не станешь ею.
Да, я так и не сумел отучиться от бесед с самим собой. Что поделать, когда кругом нет собеседника получше, привыкаешь особо не брезговать в выборе. Должно быть, это плохой признак, но я уже свыкся с тем, что качусь в бездонную яму этой жизни. Однако кто знает, капитал облагораживал не одного человека, может быть, это мой последний шанс зацепиться и не упасть еще ниже?
Такой диалог вел сам с собой граф, ожидая приглашения. Впрочем, называть его графом можно было только с оглядкой на прошлое. О благородном происхождении наемника напоминал лишь треугольной формы щит, какой еще называют кавалерийским, на его спине. Побитая сталь его, покрытая выбоинами и вмятинами,  напоминала своего владельца; кажется, щит был выкрашен в черное, но местами, где эмаль поистерлась, видны были следы другой краски, кроваво-алой. Одет наемник был просто: кожаный нагрудник с рукавами, какой часто носят сиродиильские пираты, широкие штаны, сапоги. Шея была обвязана шерстяным шарфом серого цвета. На поясе его висел самый обыкновенный из всех обыкновенных мечей. Лицо, красноватое и обветренное, было худым и вострым, как у мертвеца, и лишь из глаз его насмешливо и равнодушно выглядывала жизнь.
С кем же меня свела судьба?
Мужчина с внешностью старого разбойника, закованный в сталь. С таким я бы не сел за один стол. Таких я развешивал на деревьях.
Фигура в монашеской рясе. Святой в поисках наживы? Сидел бы ты дома, жрец.
Длинноволосый норд, одетый лучше остальных, хотя и обладавший внешностью простолюдина. Впрочем, в Скайриме это не является чем-то особенным.
Бледный юноша в широкополой шляпе, кажется, бретонец. Наверняка колдун.
Сколько можно ждать?

Кафдаэль поправил съезжающую с плеча лямку своего походного рюкзака. Мерный холодный ветер приходил с ледяного моря и приносил на северный берег Скайрима прохладу и немного влаги. И этот ветер сейчас обдувал лицо молодого норда, прошедшего путь от Рорикстеда до Данстара и от него сюда. Именно в Рорикстеде его настила весть о том, что знаменитый и успешный историк и археолог, Алодье Копперкрофт, начал собирать очередную экспедицию. На этот раз в одно из древних захоронений нордов, находящееся на просторах Белого Берега. Об этом походе уже не первый день судачил чуть ли не весь Скайрим и Кафдаэль при всем желании не смог бы пропустить эту новость мимо своих ушей. Да он, собственно, даже рад был появившейся возможности присоединиться к экспедеции. Он уже некоторое время следил за удачами этого Адолье, так как хоть и не был историком, культуру и наследие своего народа он очень любил и уважал, а потому всегда старался узнавать о ней что-нибудь новое. Когда команда археологов спустится в заброшенные древненордские гробницы, они могут столкнуться с самыми разнообразными опасностями и угрозами, начиная обычными ловушками и самострелами, построенными предками действительно на века, и до лишенных вечного покоя древних стражей нордских гробниц - драугров. Для экспедиции его целительские таланты могут оказаться весьма и весьма кстати, если кто-то тз ее участников получит ранение. Ну и, в случае чего, в бою он помехой или обузой не окажется. Ему определенно не помешает принять участие в этом спуске.
Меж тем холодный ветер не давал о себе забыть. Хоть Кафдаэль родился и вырос в суровом холодном климате Скайримских гор и к морозу уже привык, он все равно чувствовал его ледяные прикосновения. Они уже довольно долго стояли у ворот большого и богатого особняка, скрытого от отдаленных взоров постоянными ветрами, несущими на своих плечах вечные стены из снежных хлопьев. Сейчас пятеро путников томились на морозе, уставшие и наверняка голодные с дороги. Ближе всех к Кафдаэлю находился человек в широкополой шляпе, подрагивающей на ветру. Глядя на его лицо, можно было сказать о том, что это скорее всего бретонец, на несколько лет старше самого священника. Хотя он тут был, пожалуй, одним из самых молодых. Единственно, один странноватый молодой норд выглядел примерно того же возраста, что и он. Но если бретонец был одет, как маг, то этот парень имел на поясе меч в ножнах и вряд ли он был простым украшением. Остальные же гости в этой снежной избе выглядели еще более воинственно. В бронях, с щитами и оружием, они явно были профессиональными бойцами. Это чувствовалось во всем, в четких и уверенных движениях, в том как естественно ложились их ладони на рукояти меча и топора. И все, похоже, действительно все они тяготились длительным ожиданием на морозе. Он мог им посочувствовать, хоть и находился в тех же обстоятельствах. Но монашеская жизнь приучала людей не только смирению и религиозности. Кафдаэль отличался хорошим терпением, он, сохраняя полное внутреннее спокойствие, ожидал приглашения зайти в дом. Но и он не мог не отметить того, что куда деликатнее для хозяина не заставлять их мерзнуть у порога.

Наконец, свершилось.
Заледеневшие ворота со скрипом отворились, и мелкий, уже довольно пожилой босмер с на удивление ухоженными и густыми усами (впрочем, если его хозяин - норд, то это все объясняет) пригласил разношерстную толпу народу внутрь. Ага, через узенький проход. А Ульдред, поди, сидит где-нибудь на верхнем этаже поместья и смотрит в окно, намереваясь насладиться зрелищем толкучки между пытающимися пролезть вперед друг друга жалкими подобиями вояк... По крайней мере, часть собравшихся людей и нелюдей выглядели именно жалко. Когда же начинается соревнование в толпе, "кто первый до двери", будто их там ждет награда, веселая жизнь и горячий обед, то все обычно превращается в потасовку, крики и драку.
Рауд пропустил самых нетерпеливых вперед, и наконец позволил себе отлипнуть от ограды. Влившись в поток неторопливо протискивающихся в ворота людей, он направился за босмером к дверям особняка. Охрана... Старик беспокоился за свою жизнь, и небезосновательно. Среди братии, в которой вертелся в свое время Рауд, было очень много людей, которые предпочли бы ограбить старика работе на него. Пыл нужно охлаждать, и главной функцией этой выхоленной охраны в блестящих доспехах являлось именно предостережение. Вряд ли они действительно слаженно работают в команде и способны пресечь любые попытки атаковать поместье, но недооценивать их тоже было бы ошибкой. Еще большей, чем пытаться выхватить топор и начать тут что-то кому-то доказывать.
Впрочем, в планы Рауда это и не входило. Маленькая армия искателей золота и приключений перешла узкий мост, падать с которого пришлось бы весьма далеко, и наконец оказалась в холле особняка. Наверное, так выглядят королевские залы в Солитьюде или Виндхельме... Жаль, что я там никогда не был. Но все еще впереди, а? Гобелены, теплый и как будто густой свет, окутывающий всех посетителей, умопомрачительный запах жаркого из хоркера, способный заставить хотеть есть даже сытого... Рауд бы, несомненно, съел сейчас большую миску этого варева, если бы хорошенько не подкрепился перед началом пути сюда.
Богатство... Вокруг его лежало просто неимоверное количество. Рауд порой задумывался, а зачем человеку такие состояния? Чтобы сидеть на них, как на дырке при поносе, только никогда и не вставать? Чахнуть, пытаясь сгрести как можно больше дорогих вещей и денег, лишь для того, чтобы их не потратить? Зато умереть с чувством "Я богат!". Вот только лучше от этого не станет.
Наверное, из-за такого мировоззрения у Рауда никогда не задерживались хоть сколько-нибудь крупные суммы денег. Он все спускал. Ел, пил, веселился всласть. Жил, пока может... И кто знает, какой образ жизни правильнее. Свой никому навязывать Рауд не собирался, но вот высказать все, что он думает о чужом - готов всегда.
И снова "подождите". Можно было и перестать тянуть тролля за яйца! Рауд недовольно фыркнул и вернулся к наинуднейшему за сегодня занятию - ожиданию.

Со временем пятерка разномастных искателей славы разрослась до небольшого отряда головорезов.
Большей частью это были люди. В меньшей степени – эльфы и нелюди. В целом же многонациональная толпа представляла собой обычный сброд.
Обычно эти ребята промышляют с кистенем на тракте, а когда до них доходит последняя корреспонденция, они становятся честными наемниками. Чтение меняет людей. Не всегда в лучшую сторону.
Наконец, двери со скрипом распахнулись. Хантингтон бросил поводья своей кобылы мальчику-конюху и неторопливо приблизился к распростертым воротам. С улюлюканием, ропотом и ругательствами люди стали протискиваться внутрь. С достоинством стоя в стороне, рыцарь подумал, что нашел бы этой своре куда лучшее применение. Это не были настоящие наемники. Один, говорят, в поле не воин, и правильно говорят. Именно поэтому истинные работники войны принадлежат к отряду. В одиночестве свой меч продают лишь отбросы и рыцари. Первые – потому что они отбросы, а вторые – потому что они, как правило, умелы, конны и оружны.
Эррол затруднялся сейчас наверняка сказать, кем был он сам.
Был, однако, еще один разряд так называемых «вольных пик»  -фрилансеров, называемый авантюристом. В отличие от первых, они хотят не столько денег, сколько славы и приключений.
«И всем им хитрый феодал мог бы найти лучшее применение. Например, захватить этот особняк, провозгласить себя держателем всех окрестных земель и прославиться на весь Тамриэль. Ах, если бы я только мог захватить умы всех их сразу…»
Хантингтон с досадой покачал головой и зашел внутрь последним. Стража, отметил про себя рыцарь, была отменно вооружена. Придерживая тяжелые дубовые ворота, чьи резные узоры с внутренней стороны, похоже, рассказывали о какой-то холодной нордской легенде, стояли два стража. Подле, недвижимо, несли службу еще шестеро. Каждый был закован в сталь с ног до головы, почти неотличимый от воина запада.
«Он мог бы работать своими силами, но Алодье, похоже, есть что охранять здесь».
Пройдя за всеми через мост и внутрь, в сам особняк, рыцарь оказался в обширной зале.
«Больше, чем была у меня. Слишком роскошно и вульгарно», - с неудовольствием подумал рыцарь, прислоняясь плечом к колонне и потирая ладони.
Низкорослый дворецкий удалился, обещая, наконец, явление хозяина.
«Подождем. Я никуда не тороплюсь. У меня нет ни дрейка, а здесь хотя бы тепло».
Пахло жареным.

Наконец появился хозяин. Большой северянин, властный и сильный, напомнил сброду, как следует вести себя в гостях. Хантингтона не задевали слова богатого варвара, поскольку рыцарь даже в нынешнем своем положении не мог признать себя равным собравшейся шайке, следовательно, считал, что к нему не обращались и вовсе.
Прервавшись, Ульдред (кажется, так его звали) скользнул взглядом по толпе и остановился на нем, Эрроле. Граф, усмехнувшись, ответил на взгляд ухмылкой.
«Два циничных землевладельца встретились лицом к лицу. Если верить тому, что говорят, власть и богатство достались ему с великим трудом, но, обретя их, он как сыр в масле катается. Полная моя противоположность, ярл Ульдред».
- Я уже живу в этом мире достаточно долго, что бы иметь представление о том, что за дерьмо находится в голове у доброй половины из вас! И я уж точно знаю, как большинство представляет себе этот поход…
Ярл говорил с ними, как говорил магистр ордена розы с готовящимися к обряду принятия оруженосцами, снисходительно и почти без надежды на толк. Здешняя полукриминальная шайка, впрочем, вполне того заслуживала.
Показав, кто здесь хозяин, норд приступил к обсуждению дела. И к условиям. А условия оказались… Безумно интересными.
- Я хочу, чтобы в этот зал был доставлен живой драугровский военачальник!
Над залом повисла тишина. Спустя мгновение по помещению прокатился ропот и поток людей устремился на выход. Хантингтон же с трудом душил в себе смех. Рыцарь давно так не веселился.
«А, это было серьезно. Оригинальный тип», - посмурнел рыцарь. Ему всего пару раз доводилось сталкиваться с нечистью в принципе, драугров же ему предстояло убивать впервые. Поставленная задача же была не просто борьбой с тем, с чем Вешатель предпочитал не сталкиваться, а чистой воды авантюрой.
Подхваченный общим потоком, рыцарь оторвался от своей колонны и поплыл по направлению к письменному столу.
- С дороги, шваль, - рыкнул он на кого-то рассеянно, попутно отдавив кому-то ногу подкованным сапогом.
«Впрочем, не все ли равно? Если дело выгорит, я получу не только деньги, но и репутацию борца с чудовищами, не самой уважаемой, зато легальной профессии. Выбора, как всегда, нет. Только выйти на тракт и в конце концов принять смерть, как собака».
Бросив взгляд на лестницу, Хантингтон уже никого там не увидел.
Ноги, тем временем, поднесли его прямиком к столу.
«Что ж, выбора, как всегда, нет».
«Это ведь не последняя выгодная работа на земле, сир Вешатель. Всегда можно попытать удачи в другом месте, в другое время».
Эррол вздохнул и взял в руки перо и обмакнул его в чернильницу.
«Я слишком долго бегал от опасности. Пора напомнить Богам и самому себе, что я рыцарь».
Перо коснулось пергамента и Эррол подписался вензелями «E» и «H». Ниже на контракт легла цифра «1000». Закончив с решением своей судьбы, рыцарь оправил на себе куртку и устремился к выходу.
- Посмотри в карманах! – послышался голос из странного уплотнения в толпе.
- Кажется, мой размер! – послышалось оттуда же.
- Крови, будто свинью зарезали…
«Кровожадный сброд» - поморщился Хантингтон, молча проходя мимо.

Вскоре они остановились в небольшом зале, где дожидались появления хозяина поместья. Помещение было явно не расчитанно на такое большое количество посетителей, из-за чего люди в наикратчайшие сроки организовали в нем жуткую толпу и толкотню. Кафдаэлю сравнительно повезло - он шел в хвосте процессии и оказался с краю всей этой оравы, избежав опасности быть задавленным очередным наемником или авантюристом, пожелавшим протиснуться вперед. Он мог лишь посочувствовать тем бедолагам, что двигались впереди. Теснота была пугающая. Причем, такое столпотворение народа просто никаким обзором не могло способствовать сохранению порядка и дисциплине. При всем этом, если эту ораву вооруженных людей заставить ждать человека и не имея твердой уверенности выгодности данного мероприятия, то без всяких сомнений можно сказать, что стражи Конской Головы волнуются не просто так. Ситуация медленно, но уверенно накаливалась. Кафдаэль сам не заметил, как внутренне напрягся, ожидая что кто-нибудь вот-вот сорвется.
Но, похоже, не в этот раз. В конце концов, в зал спустился хозяин имения. Когда монах увидел Ульреда, в его голове сразу мелькнула мысль о том, что именно так выглядел бы в дорогих одеждах сам Исграмор. Разве что борода покороче. Ульред действительно выглядел достаточно впечатляюще. Глядя на него, легко предположить, что два-три десятка лет назад это был мощный и крепкий человек, с не менее мощным и крепким характером. Впрочем, ничто не помешало бы старому норду сохранить сильный характер и до старости. И почему-то не оставалось сомнений в том, что оружие в руках ему приходилось держать не раз и топор на его поясе висит не для красоты. Кафдаэль, и без того уважающий старых людей, проникся еще большим почтением к этому норду. Ему хотелось верить, что все это несметное богатство нажито Ульредом трудом и умением или острым умом. Хотя, тут же пришла мысль, вряд ли даже за сотню лет можно столько скопить. А вот использовать удачный случай и сорвать куш - вполне себе.
Тут же появился и молодой историк, из-за которого и собрался весь этот балаган. Аллодье Копперкрофт был уже в полной готовности спускаться в нордский курган и исследовать его. Прежде чем жрец успел что-либо о нем подумать, старик начал свою речь. Речь, надо сказать, весьма и весьма резкую. И не менее сильную. Ульред не собирался нянчиться с наемниками, говорил грубо и жестко, чем заткнул пасти одной части гостей и спровадив со двора другую. Сам же Кафдаэль отреагировал на его слова вполне спокойно, все также стоя в сторонке. Он молча слушал его слова, оставаясь равнодушным ровно до того момента, когда речь зашла о поимке драугра-военачальника. Если бы он сейчас что-нибудь ел или пил, то непременно подавился или захлебнулся бы, но даже и без этого его дыхание сбилось. Это была очень и очень смелая затея, с не самыми высокими шансами на реализацию. Если самые простые драугры по одиночке - не самые грозные противники, то их группа или высокий по званию мертвец могут представлять действительную опасность. А уж военачальник... Впрочем, долго поражаться этой затеи не пришлось - вскоре все вокруг начало двигаться в сторону стола, за которым работал усатый лесной эльф. Когда встал вопрос о цене, монах сам для себя решил, что возьмет немного. В конце концов, он не за наживой сюда отправился. Он никогда не тратил много денег, питаясь простой пищей, а свою монашескую робу не менял уже Восемь знают сколько. Когда очередь расписываться дошла до него, он коряво вывел число 50 и начеркал свое имя вместо подписи, ввиду отсутствия оной. Писать он в свое время научился, да вот только пользоваться этим своим умением доводилось ему не слишком часто.
Он уже собирался выходить из зала вместе со всеми остальными, когда послышался громкий крик. Кафдаэль не сразу понял, что произошло. Он потерял пару мгновений перед тем, как начать двигаться сквозь плотную толпу людей, на что потратил еще несколько драгоценных секунд. Когда же он достиг источника крика, сердце его наполнилось печалью. На боку имперца была небольшая, но ужасно кровоточащая рана. Беглый взгляд на рану и огромную лужу крови подсказал ему, что скорее всего была задета артерия и бедолага потерял большое количество крови. Первым порывом было броситься к нему и попытаться спасти, даже если придется вытаскивать его с того света, но когда жрец опустился к телу и внимательнее осмотрел его, то только убедился, что вытаскивать его уже поздно. С тяжелой душой он покинул зал, тихо бормоча себе под нос молитву за погибшего незнакомца.

«Почему?» - терзался рыцарь.
Сперва все казалось, даэдротов нос, вполне логичным. Зачем выскребать себе на тарелку содержимое ночного горшка? Потому что ты чертов скупердяй и накормишь всего лишь своих свинок, а не станешь облизывать тарелку сам. Однако каждый из вольнонаемников вправе был требовать сумму, которую ему хватило наглости нацарапать на контракте. Эррол не сомневался, что итого Ульдред обязался уплатить не меньше пятнадцати тысяч золотых драконов, что само по себе составляло весьма приличную сумму, а если учесть жадность работника с большого тракта, выходило и того больше.
«Конечно, требовать гонорар смогут не все. Работа нелегкая, риск, смерть».
Случайно граф стал свидетелем диалога между наемниками. Рыцарь, флегматично перенося главную неприятность севера – холод, ехал почти вровень с упомянутой двоицой, да чуть позади, пока вдруг один из говорящих не обернулся и не заметил третьего безмолвного участника собственного разговора. Эррол поднял голову и даже одарил северянина (кажется, это был северянин) кривой ухмылкой, в которой дружелюбия было куда больше, чем можно было ожидать от бывшего узника  Сидны. Наемник, однако, не горел желанием вести знакомство с бретонцем.
«За что его трудно винить: видок у меня тот еще».
За исключением естественной озабоченности одного из приятелей своей судьбой, из короткого диалога можно было понять, что не один Эррол обеспокоен странными обстоятельствами их найма. Еще, возможно, что рыцарю стоило бы помыться, но об этом думать было рановато.
«Почему?»
«Потому что кто-то знает, что мертвый выводок не стребует зерна?»
Оставшись в одиночестве, Вешатель еще некоторое время вел свою кобылу шагом, затем, заприметив тусклый огонек факела, перешел в галоп и нагнал головного колонны, самого Алодье, который успел спешиться.
На первый взгляд, шахта ничего особенного из себя не представляла. Мысленно пожав плечами, рыцарь соскочил с седла, стреножил лошадь и привязал поводья к пригнувшейся к земле от навалившегося на нее снега осинке. Так как Хантингтон не мог похвастаться даже наличием плаща, он чудовищно промерз, и передвигал ноги с трудом не только из-за обилия снега на земле. Всего больше на свете хотелось укрыться от вьюги. На входе уже раздали факелы, и партия спустилась вниз. Вместе с остальными, Рыцарь оказался в пустом помещении, перед закрытой дверью. Сжав зубы покрепче, бретонец обнял себя руками, пытаясь унять подлую дрожь во всем теле.
Осторожно бросив взгляд на вороватого вида хаджита (если хаджиты в принципе могут выглядеть не как потомственные карманники), Эррол ухватился за рукоять меча… Не меча. Скорее Фальшиона, оружия, объединявшего в себе черты мясницкого тесака и меча, - популярное разбойничье оружие. На ходу ынимая меч из-за пояса, граф столкнулся с одним из наемников и оба они повалились на землю.
- Дагонов хвост! – выругался рыцарь, поднимаясь на ноги.

Отредактировано Эррол Хантингтон (2013-11-16 19:01:39)

Грегори бодро шагал по снегу, изредка спотыкаясь, но, к счастью, не падая - что и говорить, но к морозу сложно привыкнуть. И уж тем более сложно к нему привыкнуть магу Коллегии, пусть и не книжному червю, но и не грубому воину, которому вкус железа на зубах куда более мил, чем какой-нибудь лакомый рулет в теплой комнатушке, у очага. Льяноу старался особенно не вертеть головой, чтобы шляпа не улетела куда подальше, да и не хотелось совершать лишних телодвижений: мерзкий мокрый снег, стекающий по спине и шее, попадающий за голенище сапог или в рукава плаща - что может быть хуже? Неуютно и холодно, мокро - грела лишь одна мысль, что в гробнице не будет ни снега, бьющего по глазам, ни проклятого ветра. Да, некромант не столько боялся гробницы, сколько толпы грязных неумех, идущих с ним в одной связке - если бы колдун был один, он, быть может, сунулся бы туда, взял, что ему нужно, и так же тихо вылез на поверхность, как он и делал обычно. Будь то остов шахтера-норда, либо древний, как все нордские захоронения, драугр, покорно идущий перед магом, словно крыса под звуки волшебной дудочки - сложно удержать, но оно того стоило, ведь это не обыкновенная дохлая туша, а драугр! Обладающий своим собственным, пусть и скудным, но разумом, своими задачами, наложенными проклятьем и прочими особенностями. А вот с толпой оборванцев и маньяков тихий и бесшумный проход вниз был проблематичен - ещё этот глупый историк, постоянно дрожащий не то от холода, не то от страха. Он создавал впечатление ребенка, оторванного от груди матери насильно, причесанного и одетого в дорогой камзол. Маг поморщился, насколько это позволяло онемевшее лицо, как вдруг ему в бок врезалось чье-то тело. Нет, даже не врезалось - коснулось, словно задело, и тут же отошло. То был тот странный каджит с блестящими, желтыми глазами: кот воровато ухмыльнулся и направился дальше пружинистой походкой. И Грегори был готов стерпеть себе это столкновение, если бы кот не прошелся своей лапой по его карманам. Некромант вспыхнул, едва сдерживаясь, чтобы не обругать каджита: Льяноу очень трепетно относился к каждому септиму, к каждой вещи, что была у него с собой: необходимый инвентарь как в походе, так и в работе - на вес золота, и уж конечно не предназначенный для грязных ручек этого кота.
Грегори схватился за рукоять кинжала, второй рукой шаря по отделениям сумки наплечной: на месте и трубка, и мешочек с септимами, и трава, а вот небольшой горстки монет, что обиталась в кармане плаща, на месте не оказалось!
Чертов урод, скумоед проклятый - недолго тебе хвостом вертеть и улыбаться.
Льяноу дождался, пока воришка пройдет ещё дальше, а затем присел, разглядывая след каджита - ничем не примечательный, обыкновенный след - не шибко большой размер, не шибко глубокий отпечаток - кот был худым и подтянутым, судя по всему, а также тренированным - вступать с таким в бой означало верную смерть для
бледного и зеленого мага. Колдун постарался очистить мозги от обиды, ведь пропавшая сумма была не столь велика? Успокоится удалось не скоро: группа соискателей уже вытянулась вперед, хоть и не далеко. Некромант накрыл след рукой - на снег упало изумрудное, бледное мерцание, а ладонь приятно защекотало.
- По земле не ходить, что украл, не носить - от стрелы, от меча, от огня, от воды, от земли голову сложить. От слова моего подохнуть, желтоглазый. Как краденому ко мне не вернутся, так тебе от слова моего не увернутся. Чтоб ты сдох.
Маг достал из сумки початую бутылку нордского меда, а из кошелька пару монет: содержимое бутылки перекочевало тонкой струйкой на снег, обводя круг около следа, а монеты он положил в сам отпечаток. Затем колдун прижал руку к следу вора, стараясь не отдергивать её - чувствительность руки куда-то уходила.
- Удачу себе возьму твою, дорогу твою добрую себе заберу. Как ты украл, так я купил, да тебе за то заплатил. Чтоб ты сдох, желтоглазый.
Грегори выдохнул и убрал руку, растирая её: шевелить губами едва получалось, а конечность изрядно окоченела, пальцы немели - зато дело сделано было практически идеально - в походных условиях лучше и не выйдет! На морозе трудно думается, да ещё когда впереди такое великое дело - обида прошла, а на её место встало теплое удовлетворение и чувство уплаченного долга. Пусть Грегори потеряет эти монеты, зато каджит потеряет жизнь - пусть не прямо сейчас и может быть даже не в течение нескольких минут, зато такое колдовство лишено всякой показухи вроде огненных вспышек и летящих магу прямо в лицо горячих искр от своего же заклятья!
Некромант положил бутылку в снег, вскочил и широко шагая, стараясь не проваливаться в сугробы, нагнал группу соратников. Не успел колдун перевести дух, как ему в руки с сомнительным напутствием всучили горящий факел. Факел достался не ему одному  - странный норд с бегающими глазками тоже держал палку.
Неужели они хотят, чтобы меня самым первым сожрал драугр в этой гробнице? Наверняка... В любом случае будем стараться не попадать под гнилую руку.
Эти оптимистические мысли бередили голову мага до тех пор, пока он не увидел следы крови и обрывки одежды на полу и стенах тоннеля. А вот это было плохо - нельзя драугру крови много жрать, иначе он звереет и растет в силах. Уж это Льяноу знал точно, как и то, что факелом можно ткнуть в морду нежити, сбив ту с толку: главное, чтобы следом за колдуном шел кто-нибудь не шибко расторопный и, желательно, не искушенный в бою.
Двое грязных нордов, а может быть, и не нордов, принялись снимать засов.
Экспедиция началась, и может быть, мы даже выйдем отсюда живыми. Как жаль, что в свое время я не взялся за иллюзию. Хотя поможет эта иллюзия от трупов, угу. Скорее надежда на то, что наш славный предводитель спланировал все заранее и у него есть идеи, как мы будем в этих узких тоннелях выбираться назад, коль своим ту-умом военачальник повалит пару-тройку человек и сдует к скампам собачьим огонь с факелов.
Колдун ухватился за горящую палку покрепче, переминаясь с ноги на ногу. Радовало одно - поганый комок вонючей шерсти с двумя блестящими зыркалами встретит свою смерть в этом подземелье, а конец его будет нелепым и уж точно не достойным Совнгарда.

- 5 септимов.
- бутылка нордского мёда.

Отредактировано Грегори Льяноу (2013-11-16 16:54:05)