Ночная прохлада приятно освежала. Поразительно, как легко она могла превратиться из помехи в приятную часть темного времени суток. Тут, казалось, было жарко от количества огней, маленьких костров и душ, что веселились вокруг. В свежем воздухе отчетливо несло хмелем, вокруг слышался смех, заливистый как песнь птиц, а атмосфера всего события явно говорила о том, что сегодняшняя ночь - нечто хорошее.
Наспех собранные сооружения, что были из дерева и цветастых тканей, только и успевали, что обслуживать люд. Кто-то покупал глиняные фигурки экспонатов, кто-то - хотел выпить и поесть. Иные просто глазели молча, наслаждаясь моментом. Элизабет тоже наслаждалась моментом, но смысл в нём для неё был иным.
Иногда ей просто хотелось быть никем, беззаботной кукушкой, что просто прожигает время и живет только для себя. Эта прохладная ночь была для неё не посещением цирка уродов, нет. Не на людское уродство она пришла смотреть, его она видела предостаточно. Пришла она даже не смотреть.
Кто-то однажды сказал, что когда наемный убийца убивает ради себя, то он перестает быть наёмным. Элизабет это правило отчаянно отталкивала от себя и называла "устаревшим". Сейчас убивали везде. Здесь, правда, не было видно никого: люди, захотевшие придти сюда, будь они братьями бури, или имперскими легионерами, не несли с собой ни формы, ни оружия.
Ну, может оружие и есть, - тщательно взвешивая все вероятности, думала про себя девушка. - Никогда не поверю, что люди начнут ходить без оружия. Скорее аргонианин станет императором
Личное дело вело её сюда. Нельзя врать самой себе, говоря, что здешние экспонаты не вызывали у неё интереса. Редгард с одной ноздрей, например, вообще заставил Элизабет посмеяться. Убийца и сама не понимала, что вызвало у неё такой смех. Может, так смешно складывающийся при вдохе нос? В любом случае, девушка позволила себе побродить всюду и поглазеть на представления, справедливо полагая, что никуда не спешит.
Её целью был управляющий. Нет, он никому не насолил. Никто не хотел его смерти. И даже темного таинства не звучало в его отношении. Это было личной проблемой. Скорее даже не проблемой - обидой.
Примерно с месяц назад Вердж прирезала купца, что сильно кому-то мешал. Конечно, за это было заплачено, и заплачено немало. Ведь за такое убийство, когда разные части человека находят чуть-ли не метре от него, должны платить немало. Человечек питал большую страсть к альтмеркам. И ладно, пусть бы себе и питал, но он был способен оплатить себе девушек. А потом творил с ними все, что хотел. За это, собственно и поплатился. Свечной воск на кончиках ушей Элизабет мыла долго после этого.
И ладно, боги бы с ним, да только вот этот вот самый управляющий стал кричать на весь белый свет великанову чушь, мол, он бы даже сделал красивее. Причем кричал так громко, что заставил девушку почесаться. Очевидно, что сначала убийца терпела. Но когда уши и руки стали чесаться слишком сильно - терпеть стало невозможно, и она подобрала момент.
Управляющий никуда не убежал бы. Но и слишком тянуть тоже не стоило: вдруг он захотел-бы куда-то отлучиться под утро, и пришлось ждать бы следующей ночи. Хотя... тут было так приятно, а люди вокруг даже почти совсем не раздражали, что Элизабет была близка к тому, чтобы повременить и завтра закончить с обидчиком. Но тут случилось кое-что, что укрепило её желание разобраться с оскорблением. Приходя мимо очередной наспех сколоченной сцены, что стояли большим кругом, Элизабет увидела имперца, который стоял точно в такой-же позе, в какой лежал тот труп. Мало того, что поза была такая-же, так еще на теле был нарисован узор, похожий на тот, который был на одежде купца.
- Чтоб ты на всю жизнь такой остался, на раскорячку, - в сердцах молвила Элизабет, крайне раздосадованная тем, что из её работы сделали посмешище. На неё, кажется, кто-то оглянулся, но она не обратила внимание, а быстрым шагом пошла к заведующему всей этой шарашкой. Она подождала пару минут, сказала служке хозяина, что есть дело, денежное, что мол, хочет она поговорить на счет одного из экспонатов. И дала ему одну монетку, чтобы мальчуган, лет пятнадцати, не подумал ничего плохого.
Искренне обрадовавшись внезапно упавшим к нему в руки деньгам, мальчик провел Элизабет к своему хозяину, оставив их наедине.
- О, приветствую... - было начал он, но был резко остановлен девушкой, что обнажила клинок, лишь только мальчик скрылся чуть подальше. Наверняка пошел взять себе кружку эля. Или чего покрепче
- Молчи. Чуть раскроешь рот - щель тебе сделаю от уха и до уха, уяснил? - тот широко раскрыл глаза, пытаясь понять, за что же его, бедненького, так приложило судьбою.
Элизабет смотрела в глаза своему оскорбителю: лысенький, толстый, маленький человечек.
- Жалкий червяк, - презрительно выдавила из себя убийца, сделав шаг ближе. Дальше идти не стала - забрызгает кровью свою одежду. А ей так нравился плащ, что согревал ночами в дороге. - Кивни, если понимаешь, кто я, и зачем я здесь.
Он лишь отчаянно помотал головой, отчего его обвисшие щеки затрепыхались.
Фу, - поморщилась девушка. - Не хочу пачкаться даже. Но придется, раз этот дурак не понимает.
- Значит, умрешь в неведении, - еще шаг вперед, меч, который вонзается в тело, и рука, приобнимающая сзади, которая не дает упасть раньше времени.
Вроде не запачкалась, - отметила про себя неуверенно Элизабет, глядя на рану, из которой кровь не хлестала. Да, одежда для неё была ценнее этого мужчины.

Отредактировано Элизабет Вердж (2013-11-21 11:01:14)

Труп. Стоя над истекающим кровью человеком, который секунды назад отдал свою душу богам, Элизабет думала явно не о том, о чем думает любой порядочный двуногий.
- И что мне теперь, на лбу ему начертить, за что я его прибила? Никто же не поймет, - с досадой почесывая макушку, задумалась убийца. Она окинула взглядом все вокруг, чтобы найти хоть что-то, что ей поможет. Хоть что-нибудь, что могло бы сойти за знак. Зеваки очень любят разгадывать знаки, уж точно.
На столе лежало яблоко. Зеленое, словно воском намазанное. Свеча, стоявшая на столе, еще больше украшала наливное, заставляя давать красивейший блик. И конечно, это не могла скрыться от глаз девушки.
О, яблочко, - радостно продекламировала в себя Элизабет, загребая со стола зеленый фрукт. Она с шумным хрустом откусила большой кусок и принялась жевать, продолжая осматривать окружение на предмет подручных, подходящих средств. - Кислое, зараза...
Элизабет открыла шкатулку, что стояла на столе. Внутри были какие-то украшения, преимущественно скромные. Несколько золотых колец, правда, стояли особняком.
- Не-а, - покачала головой Элизабет. - Не надену. Я еще помню мамины штучки с кольцом, которое, когда надеваешь - ядом колет. Даэдра его знает, может, этот червячок после себя тоже подарочков понаоставлял
Девушка взяла шкатулку, потрясла её, поглядела внимательно...
Интересно, а что сказали-бы люди, если бы нашли меня рядом с ним, мёртвую? - безобидная, словно, мысль, прокралась в её голову, заставив мгновенно возникнуть в мозгу образ фигуры в меховом плаще, раскинувшейся на полу рядом со своей жертвой.
Брр, - потрясла головой Элизабет, ставя шкатулку на место и снова возвращая яблоко в руку, продолжая терзать бедное зеленое порождение земли зубами. Вернувшись к трупу и поглазев на него с минуту, рассудив, что служка вроде пока мешать не должен, раз дело "важное", Элизабет вдруг услышала крик. Она мало того, что напряглась, уставилась на проход и приготовила клинок к бою, она еще и перестала жевать.
В проходе появилось нечто живое. Двуногое. Мужского пола. Недоуменно уставившись на него, мол, господин хороший, а каких богов вы тут забыли, Элизабет проглотила недожёванный кусок яблока, что неприятно царапнул внутри, прежде чем камнем упасть в желудок, после чего установилась немая сцена.
- А я тут яблочко кушаю, - нашлась сказать девушка после нескольких, ужасно долгих мгновений молчания. Конечно, это было наиглупуйшее "привет", которое только можно было придумать, однако, очевидно, что представиться и назвать "цель" своего визита было ну уж никак не разумнее. Вообще, гость выглядел неплохо. Примерно одного роста с ней, прилично одет и на лицо неплох. - Хочешь со мной?
Сказав это, Элизабет протянуло вперед сильно надкусанное зеленое яблоко, глядя гостю прямо в глаза. Она уже даже не надеялась на то, что все ей легко сойдет с рук. Где-то в глубине души она, может, и могла жалеть о том, что сделала, но сейчас её разум лихорадочно искал пути решения проблемы.
Но было ли время? Очевидно, нет.

Элизабет не сводила взгляда с парня, смотря точно ему в глаза. Словно змея, гипнотизировавшая мышь. Отец учил её, что надо показать превосходство над противником, даже если он выглядит гораздо лучше, тренированней и экипированней тебя.
И тебе не болеть, подумала Элизабет про себя, когда тот стал слишком любознательным.
Как там? Любопытство кошку сгубило? Любопытной Барбаре на базаре нос оторвали? Длинный нос? Ну это все про этого парня, однозначно.
Догрызая яблоко, убийца думала, а почему-бы ей и не открыть рот? Ведь если кто-то узнает, то обязательно расскажет бравым молодцам, что сбегутся в одночасье, только свистни. А именно это девушке и надо было. Она положила объедок на стол, шагнула к нему, и села с краю, закинув ногу на ногу. Клинок ткнула острием в пол аккуратно, опираясь на его рукоять, что ткнулась в ладонь не очень удобно. Но все ради эффекта, не так ли?
Она вздохнула и начала говорить:
- Да, знаю. А что, кому-то этого легче? - Элизабет перенесла вес тела на попу, и подняв меч, ткнула лениво в труп пару раз. - Эй, тебе легче? Что говоришь? Не слышу, громче. Все равно, говоришь? Вот, и я про то же. Трупам все равно, понимаешь?
Сказав последнее, убийца вернулась в предыдущую позу. Она набрала воздуха в грудь, заставив кожаную куртку заскрипеть знакомо, и продолжила:
- Жил-да-был, с месяца три назад, хороший такой мужичок-достоинства-с-ноготок, - Элизабет самодовольно ухмыльнулась в этот момент, справедливо считая, что смогла умыть извращенца даже после смерти. - Он любил женщин. Это простительно - кто не любит женщин? Но любил он определенно и определенных женщин. Он любил альтмерок, высоких. И был богат для того, чтобы редких мерок, что брали в рабский плен, выкупать для себя.
А я видела тех мерок. Двух только, но хватило на всю жизнь. Одна, вот, до сих пор снится, - нагло соврала убийца, перестав улыбаться. Сейчас она почти все свое внимание отдала на то, чтобы придумать красивую историю, которая будет казаться правдой, и совсем чуть-чуть внимания оставила на парня. Если он сорвется с места, Элизабет не сразу среагирует даже. - Ей пропороли кожу на спине и вытащили позвоночник. Бедняжке повезло умереть сразу, я видела её глаза. В отличии от второй, они у неё были спокойные. Обрели покой, да примет её Он. А вот вторая умерла с широко раскрытыми глазами и ножом в груди. И мужское семя по всему телу. Фу, аж противно вспоминать!
Элизабет притворно поёжилась, снова оценив реакцию незнакомца, и покрепче взявшись за меч, так, чтобы не упасть.
- Он умер. Один раз эльфиечка оказалась с кинжалом и просто вскрыла его, - девушка раскрыла ладонь, - пух, как лягушку. И оставила умирать, живого. Он страдал, уверяю тебя. Только вот это вот бедыханное тело! - Элизабет повысила голос, спрыгнув со стола и пнув ногой по голове низкорослого мужчика, - решило, что оно может голосить, словно петух, об этом всем вокруг. О том, что он сделал бы лучше, и что он царь и бог тут всем. Не люблю я такого, к тому же...
Послышался топот. Не топот одной пары, но многих, и он приближался. Топот сей был не простых сапог, но металлических - звон и лязг, казалось, шел вперед отряда. Элизабет пожалела о том, что у неё ничего не выйдет - ей надо было убегать. И этот парень мог ей помешать это сделать. А значит...
- Прости, красавчик, но твой век закончится здесь, - и юрко скользнув со стола вниз и приготовившись быстро и безболезненно убить случайного свидетеля, устремилась к мужчине.
- Их двое! - крикнул кто-то, и планы поменялись. Ладно, если бы он был просто свидетель, тогда все было бы проще. Но сейчас парня хотели незаслуженно убить. А это казалось Вердж очень несправедливым. И поэтому вместо того, чтобы зарезать мужчину, она пнула его сходу в сторону выхода, дожидаясь, пока он просто вывалится на всех, кто там находился, и даст ей несколько секунд преимущества. А большего убийце и не надо.

Отредактировано Элизабет Вердж (2013-11-25 11:13:47)

Припустила девушка со всех ног, пытаясь, сначала, скрыться, избирая тактику тени: ныряла под прилавками, держалась тени, создавала как можно меньше шума и привлекала как можно меньше внимания. Но это не помогало. Люди глазели на неё, свистели во весь голос и тыкали пальцами, то крича что-то, то хохоча. Думали, наверное, что это часть представления. Идиоты.
На деле, у Элизабет не было чётко определенного плана отхода. Она знала, где здесь выходы, где можно выскочить, и что сцены можно повалить хорошим ударом ноги или просто крепко навалившись на них. Учитывая, что стояли они большим кругом, то было это просто. Даже проще, чем просто. Но было два больших "но": её видел в лицо этот самый незнакомец, что секундой назад верещал, аки девица на выданье, и этот незнакомец бежал за ней.
Очевидно, что он бежал быстрее, чем закованные в доспехи стражники, взявшиеся невесть откуда. Может, она где-то прокололась, и все это было большой ловушкой?
Но кто? И зачем?
Соберись, соберись... - приговаривала про себя Элизабет, перескакивая через очередной прилавок, сметая прелестными своими ножками весь товар на пол и оказываясь лицом к лицу с лавочником. А лучше бы не оказывалась. Продавец выглядел зло и недовольно, что было весьма закономерно, учитывая что все его глиняные побрякушки и прочие вещички подобного типа, так аккуратно расставленные, сейчас лежали на земле, покрытые мраком. А кое-какие даже и разбитые.
Даже стражники отошли сейчас на второй план, ведь детина сей был как минимум на полторы головы выше Элизабет.
- Ой, - только и успела сказать она, подняв взор наверх, к ярости очей двухметрового торговца, как тот совершенно безо всякого намёка на пощаду, махнул рукой в ударе наотмашь, пытаясь выбить из убийцы всякую дурь в голове. Стража уже приближалась, ведомая метрах в двух рыжим парнем, что то-ли пытался просто догнать её, то-ли поймать.
Вердж почти ускользнула из-под карающей длани кулака-молота, что хотел попасть ей в ухо, но не успела, пусть и смягчила удар: по самой макушке, вскользь пришелся удар. И не сказать, что ничего не сделал - будет солгать. Элизабет отшатнулась в сторону, и выбрав своей целью не отступление, а дальнейшее продвижение, вышла через заднюю дверь, что выглядела крепче, чем вся остальная конструкция. Благо, дверца деревянная, наспех сколоченная, была не закрыта.
Теперь прятаться не имело смысла. И не хотелось девушке прятаться. С клинком наголо она бежала вперед, пытаясь петлять так, чтобы ей не перекрыли пути отхода, додумавшись до её цели. Здесь она была без лошади (какая досада), и уйти можно было только если убрать с себя все хвосты, способные её догнать. Стража, например, могла погнаться на лошадях, спору нет. Поэтому не стоило давать им повод вскочить на коней. А уйти скрытно, пока за тобой бегает верещащее рыжее недоразумение, что безбожно тебя обнаруживает, не представлялось возможным.
Очередной угол, уже, кажется, четвертый, или пятый. Стоят лошади, телеги, с кучами сена. И распахнутые ворота, через которые можно было бежать. Но у девушки была другая идея. Людей здесь, на счастье, не оказалось. Их вообще за последние минуты три стало меньше, потому-что шуму Элизабет со своим предприятием наделала не слабо.
- А значит, нужно торопиться, - сквозь зубы, мягким, едва слышным шепотом вслух наказала себе девушка. Встав у самого угла, через который две секунды назад пробежала, она слушала шаги мягких сапог сквозь лязг металла. И вот, когда, как ей казалось, оставалось совсем чуть-чуть, она вышла на шаг вперед из-за угла, ухватила расплывающуюся в глазах фигуру за что-то, и, использовав скорость этой самой фигуры, по большой дуге заставила её описать полукруг и шлепнуться лицом о деревянный помост, после чего нырнула вниз, утаскивая с собой, как она успела заметить, нужного человека, за ногу, под помост, заползая.
Легкое чувство сытого удовлетворения настигло её, и она улыбнулась. Очевидно, стража подумает, что они спрятались в сене, или украли лошадь, ускакав. Это даст им время и преимущество снова. Не без удовольствия Элизабет снова ткнула незнакомца лицом во влажную грязь, мешая ему говорить.
- Молчать, если хочешь жить, ничтожество, - прошипела ему прямо на ухо Элизабет, ожидая, пока стража начнет уходить.

Латы гремели в каких-то трёх футах от них. Элизабет больше всего опасалась быть замеченной сейчас, потому-что убежать из-под такой "крыши" - несколько сложновато. Особо думать времени не было: прыткий рыжий незнакомец, по мнению Элизабет, мешавший, снова получил шанс послужить на её благо, а значит, прирезать его прямо здесь не было никакой необходимости. Только если заткнуть...
Так убийца и сделала, ткнув неизвестного рожей в землю еще сильнее, прошипев ему на ухо тихонько:
- Заткнись, если ты хочешь жить. Я убью тебя быстрее, чем дойдут до тебя они, - и в самом деле, пусть только пискнет.
Никаких иллюзий по поводу того, на чьей стороне окажется мужчина, стоит только испражнениям попасть на порыв ветра, Элизабет не питала. Напротив, была готова сразу же избавиться от ноши, если она, эта ноша, начнет тянуть вниз больше, чем было возможно.
Убийца, держа лицо мужчины утопленным, просунула руку под его лицо и закрыла ему ладонью рот, чувствуя, как мокрая земля остается на руках. Подняла его, позволив дышать, и промолвила, очень тихо, так, чтобы лишь они двое слышали:
- Ползи за мной. И тогда ты будешь жить... - После чего медленно, глядя на него, отняла ладонь, и, помедлив с пару секунд, глядя прямо на мужчину, развернулась аккуратно и поползла к противоположной стороне, надеясь аккуратно проползти за спинами закованных в латы неприятелей. Однако, через секунду она передумала ползти, оглянувшись на рыжего. Теперь она рассмотрела его еще раз. Тот тяжело дышал, выглядел в общем не слишком хорошо, да и вообще не казалось, что он станет сейчас кому-то что-то кричать. А если и станет - то убийство наглого рыжего парня будет последним для них двоих в жизни проишествием.
Заржали кони. Стражники, видимо, решили, что беглецы устремились прочь пешком. Идиоты.
- У нас есть немного времени... - вслух, уже громче, произнесла Элизабет. Ей на секунду показалось, что она это говорила. Или слышала. Как бы там ни было, она махнула рукой, мол, поползли, и начала перебирать руками, ожидая какого-нибудь подвоха. У неё не было времени рассусоливать по поводу отношений - в любую секунду стража могла понять, что их надурили, и вернуть сюда всех, и тогда придется бороться Вердж не с пятком разрозненных бойцов, которых можно обвести вокруг пальца, а с целой компанией. И тогда уж точно придется бежать быстро...
Девушка уже была готова вынырнуть из-под низко висящих над ней прогнивших кое-где досок, когда почти прямо перед ней она увидела блестящие, но кое-где все-таки со следами, сапоги. Тускло отливали они в ночи светом костров, и ничего доброго в этом свете не было.
Элизабет аккуратно обнажила меч, такой неудобно-длинный здесь, и, подобравшись еще ближе и положив клинок перед собой, взялась за стражника двумя руками, потянула его за ногу на себя, заставляя упасть и удариться головой о черную почву, после чего подтянула его одним рывком максимально на себя, и, взявшись за меч, наугад ткнула куда-то в район головы. Характерный звук заставил её вздрогнуть: она многих убила, но не привыкла к убийству.
Закованный в доспехи враг вздрогнул и обмяк. Девушка выбралась, наконец, наружу, и, достав меч, уперевшись ногой в тело, заглянула под сцену, оглядевшись.
- Пошевели своим задом, не то оставлю здесь, - пригрозила Элизабет, запинывая потихоньку ногами труп под сцену. Она примерно знала, в какую сторону нужно идти, чтобы выйти, успеть спрятаться и потом спокойно уйти, переждав ночь.

- Должна заметить, что мне совершенно плевать на то, что ты хочешь заметить, - огрызнулась Элизабет, отмечая, что охранничек был каким-то дохлым малым, и слишком, кажется, молодым.
Доспехи выдать-выдали, а накормить забыли, - подумала про себя убийца, оглядываясь по сторонам снова. Сколько было охраны у этого зажравшегося управленца? Десяток? Два? Большинство сейчас все равно глупо метнулось по окрестностям, искать лошадь или двух беглецов на ней. А здесь неподалеку было место, в котором можно было пересидеть ночь, до утра, и которое могло послужить неплохим убежищем и преимуществом по совместительству, потому-что там было два выхода, которые были скрыты местностью достаточно хорошо, чтобы не быть замеченными, если не знать, что они тут есть. Сама она наткнулась на это место как-то раз, случайно, и с тех пор время от времени поглядывала, ничего-ли не изменилось. Конечно, после дождей и снегов там постоянно было много воды, и лишь маленький островок, на котором можно было сидеть, поджав под себя ноги, оставался сухим, но это все равно лучше, чем идти к своему коню и пытаться заставить лошадь унести на себе двоих сразу. К тому-же, дорога до города, где стоял конь, тоже обещала быть не самой безопасной. Да и кто, опять-же, знает: может, стража города тоже все знает, и теперь не прочь найти убийцу?
Теперь убийца шла пригнувшись. Она выглянула из-за угла, посмотрела налево, направо, отметила, что в стороне, с лавочником, общается пара охранников, словно пытаются заставить того нарисовать девицу, что снесла все его товары.
- Идиоты... - пробубнила себе под нос убийца, однако, совершенно не считая никого идиотами. Она изрядно волновалась, размышляя, насколько глупа была, не слишком сильно готовясь к отступлению, и насколько была самонадеянна, идя в лоб. - Рыжий, пошли. За мной шаг в шаг.
Позвав его, Элизабет двинулась в сторону выхода опять. Словив себя на мысли, что было немного глупо перепахивать брюхом землю, она заметила, что коней стражники оседлали всех, и что та призрачная надежда ускакать обратилась в прах прежде, чем успела замаячить на горизонте.
- Все, уходим отсюда. Пошли, быстрее, пока никто не понял ничего, - Идя вперед, девушка постоянно оборачивалась на... попутчика. Она даже не могла надеть капюшон, что так услужливо придавал ей уверенности, потому-что тогда головой бы ей пришлось вертеть раз в десять больше. - Шевелись, давай...
Стало холодно. Тепло ночи куда-то исчезло, люди убежали, экспонаты внезапно исчезли, и стало так пусто вокруг, что ночь словно сгустилась вокруг, обняла своими холодными ладонями, взяла к себе, отказывая в человечности и заставляя быть своей тенью. А может, это чувство посетило её потому, что Он был ею недоволен? Как убийцей. Ведь сегодня она вела себя крайне непрофессионально, и это злило даже её саму. Что говорить о тех, кто выше неё?
- Пошли быстрее, - буркнула Элизабет, когда они отошли метров на сто пятьдесят от тухнущих огней цирка в сторону укрытия. - Мне холодно.

Они шли, подгоняемые неласковой ночью. Та гнала их прочь от огней цирка, дуя холодным ветром, мягко сметающим с земли листья, прямо в спину, продираемую до мозга костей. Скудный свет звёзд падал на землю, слабо освещая, будто жадничая луной, скрывшейся за тучкой.
Элизабет дрожала от холода. Разгоряченное беготней тело сейчас отчаянно жаждало продолжения или тепла с уютом, которые лежали очень далеко отсюда. Ей было неуютно, а разум и мысли её охватывало чувства провала.
Нет, обидчик был мёртв. Он истекал кровью подле собственного стола, и убийца даже глумливо съела его яблоко, однако шум, который был поднят потом, и этот побег, когда бежала она, словно нашкодившая псина, очень сильно коробили её. Это был провал. Это была дикая безответственность, вызванной самоуверенностью. Ни того, ни другого Элизабет обычно себе не позволяла. И это она тоже понимала. Ошибки характера можно было исправить. Но как исправить содеянное?
Для этого был её попутчик. Убийца понимала, кто перед нею находится. Он не был похож на простого горожанина - слишком чистые руки и наличие манер, брезгливость земли в которых его выдавала. Он не был воином, иначе держался иначе. Но был отличным бегуном. Вор. Или менестрель. Судя по тому, сколь наивен был юноша, второе было правдоподобнее. К тому-же ни один приличный вор не станет так выряжаться.
Бард был нужен для того, чтобы провал, который был позором для убийцы в её личной мести, превратить в сказку, в которой она будет убийцей из братства, и услышав которую, сёстры и братья смогут сказать, что действительно, есть чем гордиться.
Но даже тот факт, что рыжий парень ей нужен, не остановил её от того, чтобы злобно остановиться, сжать кулаки, развернуться и прошипеть сквозь зубы тихо, стоило раздаться нытью:
- Во имя девяти, заткнись. Я тоже голодна и мне холодно. Терпи.
Это, по её мнению, должно было заставить его терпеть все невзгоды, если он мужчина. Если считал себя мужчиной, конечно, и имел хотя-бы какое-то достоинство. Пока же этот кусок плоти с рыжей копной на голове вызывал у неё только презрение и желание воспользоваться и забыть целиком и полностью.
Спустя десяток минут они прибыли на место. Расщелина в скале, в которую убийца взобралась по камням на полтора своих роста, была проверена ею на предмет диких зверей, что могли устроиться внутри. И только тогда, когда она убедилась, что все чисто, и что животных внутри нет, она позволила барду залезть внутрь вместе с собой. Метр бочком, отирая скалу, а потом - можно и присесть. И длинный коридор, отходящий назад, что шел в подземную пещеру, выходя на её потолке. Сзади удара можно было не бояться, а потому, уселась Элизабет спиной к запасному ходу и лицом к выходу, указав барду на место перед собой, там, где можно было буквально прилечь на камень.
- У нас есть считанные часы, - проговорила Элизабет, глядя на то, как сжалившись, луна освещала скудно их убежище чуть-чуть. Она не удивилась бы, если бы земля разверзлась, и схлопнулась на ней, такой безответственной. - Я знаю, кто ты. Ты бард, менестрель, бродячий актер и ртом певец. Не спрашивай "как", не отвечу. И дело даже не в этом... - говорила девушка негромко, задумчиво. Будь подле них еще кто-то, могло быть показаться, что она думает вслух. - Ты видел все. Ты уйдешь с этим знанием. Но ты сочинишь сказ, песню, в который я победила всех, где я - королева, а все вокруг пали ниц. У тебя есть время до рассвета. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь на еще больший срок...
И меч достала, положив на колени себе и прикрыв один глаз, наблюдая.
- Предлагай, я слушаю. Не надо длинное что-то, не бойся.

Элизабет только сейчас почувствовала, насколько вымоталась за этот день. Желание сна навалилось со страшной силой, заставляя сдаться, но сдаваться убийца не собиралась. Не сейчас, когда все самое сложное, казалось, уже закончилось.
Да, она точно не рассчитывала на то, что разговор мог бы получиться сложным. В её понимании этот парень был трусом. Спустя минуту после начала диалога, она убедилась, что он был просто дураком.
А еще девушка почувствовала, как печет макушку. Она сощурилась и двумя руками, аккуратно, начала раздвигать в сторонку волосы, чувствуя подсыхающую кровь.
Боги, как, должно быть, отвратно смотрится, - скорчив брезгливую морду, подумала Элизабет. Она аккуратно ощупала внешней частью указательного пальца, ногтем, рану, и шикнув внезапно даже для себя, бросила эту затею. - Не издохну, с такого-то. Чтоб ему его кулаки аукнулись...
В этот момент бард начал ёрничать, и вообще нагловато себя вести. В принципе, Элизабет не имела ни сил, ни желания лишний раз кого-то убивать. Что она - мясник, что-ли, чтобы людей резать только за то, что они ей не понравились? Нет, уж точно нет. Хотя, если особенно сильно надоесть...
- Ты такой наивный, - заявила убийца, двигаясь поближе к стене, чтобы опереться на неё в позе полу-лёжа, положив меч рядом с собой. Угрозы от этого парня она не чувствовала, но совсем убрать оружие в сторону не считала возможным. - Ты знаешь много, но не боишься знать слишком много?
Улыбка поразила губы девушки, и ветерок, пришедший сверху, дунул на неё, встряхнув копну тёмных в сей тьме волос.
- Положим, я слишком жестока, чтобы дать ему передумать. В конце концов, много-ли в Скайриме тех, кто знает меня и то, чем я занимаюсь? Что я потеряю от того, что стану чуточку известна?
Всего секунда душевных терзаний, а сколь огромна была продуманная мысль, сколь широко прошлась своими объятьями она, вспоминая все, чему может помешать одна фраза, которая чуть-чуть приоткроет завесу тайны над девушкой. Она ничего не нашла, но все равно побоялась говорить что-то, пусть ей и очень хотелось.
Сейчас убийца была подобна маленькой девочке. И сия маленькая девочка в ней говорила, что хочет быть известной, выбраться из тёмной пещеры и выйти в люди, получить признание, и, может, даже, что-то большее.
Но тьма побеждала в ней раз за разом, убеждая, что маленькому дитяте нет места в этом жестоком мире, и что надо довольствоваться тем, что есть, боясь это терять, и оберегая свое маленькое, но счастье. Тьма победила и на этот раз.
- Меня зовут Ким, - соврала девушка. - Все, что стоит тебе знать. А, ну и, наверное, то что, может, тебе захочется чего-то добавить - не лишит тебя головы. Дерзай. Придумай хотя-бы два куплета, красивых, чтобы мне понравилось. Как жил был толстый негодяй, оскорбивший благородную даму, и пошла дама по пути немилому, дабы месть свершить, что-то такое...
Холодный камень за спиной потихоньку начинал теплеть от тела и морило сном девушку все больше. Посему, прикрывая веки уже наполовину, она решила подогнать барда:
- Только не медли. Я очень хочу спать, и держать тебя тут как заложника у меня нет никакого желания, рыжий ты неудачник.

Ох, раздолбай... - закрыла глаза окончательно Элизабет, прислушиваясь к своему телу и пытаясь понять, как себя чувствует. Попутно она думала, редкими обрывками фраз, перестав обращать внимание на окружающий мир. Рыжее недоразумение, что, по её мнению, не могло никак ей навредить, совершенно её не волновало больше как физический предмет. - Значит, не судьба.
Конечно, выкрутиться из такой ситуации в подобном виртуозном пируэте было бы верхом везения, но, надежда ведь умирает последней? В этот раз погибла и она. Кричать, калечить, а тем-более, убивать незнакомца за то, что тот ленив и не может без своей лютни даже стишка сочинить (словно дала бы она ему тут на лютне играть), у неё не было ни сил, ни желания. И так сегодня было слишком много лишних жертв, чьи имена не должны были исчезнуть из книг жизни раньше времени. И каждый раз, вероломно вмешиваясь в чью-то судьбу без должной для себя выгоды, Элизабет чувствовала себя немного паршиво. Не морально, хотя и так тоже, но больше физически. Хандра овладевала ей настолько, что клонило в сон и хотелось забыть все, всю свою жизнь и вернуться назад, чтобы исправить каждую ошибку своей молодости. Но потом, всегда, она вспоминала, что ей есть куда идти, у неё есть друзья и если она начнет скользить по склону вниз, ей дадут руку, помогут. Если, конечно, эта помощь не потянет всех их вниз.
Так, в принципе, и сейчас. Бард мог бы помочь, хоти он этого. У него было для этого все, кроме лютни, и Элизабет могла подсобить ему в том, чтобы достать лютню. Только вот её саму это утянет на дно. А потому она просто забыла про свою маленькую прихоть, пустив все на самотёк.
От мыслей её прервал хлопок в ладоши.
Она вскочила, и обнажила меч, делая шаг назад, во тьму. Лишь её глаза, отражавшие лунный свет, края одежд, да половина клинка пробивались сквозь тьму.
- Ты не уйдешь отсюда до рассвета, если хочешь жить. Стража схватит тебя, потому-что будет рыскать везде, куда сможет засунуть свой нос. Также ты не будешь подходить ко мне, потому-что я тебе совсем не верю. Более того, я предложу тебе сидеть вон на том камне, с которого ты встал, и нигде больше. Можешь лечь, встать, сесть - что хочешь, но не подходи ни ко мне, ни к выходу. Надеюсь, я ясно выражаюсь? - Она продолжала стоять так, ожидая ответа, но что-то витало в воздухе. Ей было немного противно, и она чувствовала себя немного... глупо. Словно она какая-то истеричка, на что-то злившаяся, и совсем забывшая про разум. А потому она решила добавить, пока ситуация не стала слишком глупой. - Мне не нужен ни ты, ни твоя помощь. Скажи спасибо, что остался жив, певун ртом.
И еще раз шагнула назад, во тьму. Тут её не было видно, и она тоже ничего не видела, за исключением того, что было на пару метров впереди. Сзади неё был узкий, извилистый коридор, сквозь который пройдя, можно было попасть в пещеру снизу. Так она и уйдет на рассвете, оставив парня одного. Он совершенно не вызывал у неё желания продолжать знакомство, и лучше бы ему забыть про то, что произошло сегодня ночью...