Яркое солнце нещадно припекало макушку одинокому рыбаку, что сидел с удочкой на бережку близ порта. «Ни одного, самого паршивого облачка», - подумал он, поглядывая на ненавистное светило, прищурив один глаз, и зло погрозил ему кулаком. Старик уже начинал клевать носом, и даже прибывший недавно корабль не смог согнать с него сон. Шум матросни, разгружавшей бочки да ящики, долетавшие аж сюда ругательства боцмана, привычная возня редких пассажиров, которые были счастливы наконец оказаться на суше – все эти звуки, казалось, были частью пейзажа, такой же естественной, как плеск воды, крики птиц и шелест листьев на ветру. Ничто не могло потревожить безмятежно дремавшего рыбака. Голова его опускалась все ниже, а шишковатые пальцы держали удочку уже не так крепко. Беда пришла, откуда не ждали.
-Я первая ее увидела!
-Отвали, остроухая! Это мое!
-А ну-ка иди сюда, паршивец!
Старый норд громко всхрапнул, и подскочил на месте, моментально проснувшись, так как дикие вопли раздавались совсем рядом. Вслед за почти жалобным всплеском, который издала, упавшая в воду удочка, последовали неистовые проклятья рыбака в адрес неизвестных хулиганов.  Не переставая сыпать угрозами, он покрутил головой и совсем скоро обнаружил нарушителей спокойствия, благо сделать это было не сложно – орать друг на друга они не прекращали. От увиденного зрелища, рыбак даже забыл ругнуться – настолько оно показалось ему нелепым. Взъерошенный пацаненок со всех ног улепетывает от – старик напряг зрение – ну да, от не менее растрепанной рыжей эльфийки. А еще они вот-вот должны были столкнуться с каким-то парнем, который шел себе, раскрыв рот, как только что с неба свалился. «Наверное, пассажир с корабля», - догадался рыбак, позабыв и про удочку, и про рыбу. Сна не было ни в одном глазу.
-Стой, мелкий пакостник! Давай ее живо сюда, она моя!
Как и “предсказывал” старик, мальчишка и Тарья (а это была именно она) добежали до Бастиана. Пацан, потрясая светло-русыми патлами, моментально воспользовался возможностью спрятаться за высоким прохожим, да только эльфийку это не остановило, и бретонец, на которого она даже не взглянула, мигом стал центром безумной свистопляски. Босмер пыталась дотянуться до мальчика через Дерегота, попутно умудрившись хорошенько последнего ощупать, обнаружив местоположение кинжала и кошелька. Парнишка ловко уворачивался, успевая при этом ухмыляться и выкрикивать какие-то колкости. Наконец, Тарья изловчилась, и ухватила его за воротник.
-Попался, гаденыш! – но пацан дернулся вперед, и с характерным треском разрываемой ткани часть его рубахи осталась у эльфийки в руке. –Ну и вали! – крикнула босмер ему вслед, так как сил продолжать погоню у нее не осталось, а мальчишка припустил так, что только пятки сверкали. –И чтоб я тебя больше не видела! А то приду к тебе домой, и переломаю все твои игрушки!
Некоторое время вновь вернувшиеся в эти края тишь и спокойствие нарушало только громкое дыхание раскрасневшейся эльфийки, которая опиралась на плечо бретонца одной рукой, а другой держалась за бок, время от времени откидывая с лица темно-рыжие пряди.
-От самых ворот за ним бегу. Я эту жемчужину первая увидела! – Тарья возмущенно фыркнула, и, чуть переведя дыхание, с ног до головы оглядела незнакомца, которого так лихо “взяла в оборот”. –Ооо, да ты не местный, сразу видать.

-Да, расчудесная страна! – протянула эльфийка, и обвела взглядом идеалистический пейзаж, который, впрочем, в эту самую минуту был ей до одного места, а посему никаких лирических мыслей не навеял. -Каждый так и норовит стащить что-нибудь, что ему не принадлежит, прямо у тебя из-под носа. Хотя, разве где-то бывает по-другому? Сомневаюсь, - босмер развела руками, скорчив рожицу.
Не то чтобы воровка так уж сильно сожалела о своей утрате, тем более что прямо у нее в руках, похоже, находилась та самая синица, которая всяко лучше журавля. Однако под сердцем жалобно ныл загадочный орган, отвечавший за патологическую жадность эльфийки, и праведный гнев ограбленного жулика. Даэдра с ней с жемчужиной, да и вряд ли пацан сумеет ее выгодно толкнуть, но вот мысль, что ее опередил какой-то мелкий шкет была просто невыносима.
Так Тарья и стояла, машинально похлопывая мужчину по плечу, а сама задумчиво смотрела куда-то вдаль. Пыльная дорога, что вела в Солитьюд, круто устремлялась вверх, словно  являла собой путь прямо на небеса. Это было очень тщеславно с ее стороны, ибо ни золоченных колон, ни благоухающих деревьев в самом цвету босмер как-то не заметила. Только редкая поросль, совсем не цветущая, а какая-то жухлая и ощетинившаяся. Из-за холма наверху, меж тем, показалась одинокая фигурка стражника, который лениво пинал мелкие камушки под ногами, не спеша спускаться вниз, к пристани.
Эльфийка так погрузилась в раздумья, и даже не сразу поняла, что бретонец обращается к ней. Таки этот заезжий господин может стать способом потешить ущемленное воровское самолюбие, - подумала она.

-Я – уставшая и голодная, - босмер широко улыбнулась, внимательно разглядывая лицо мужчины, будто пытаясь прочесть его мысли. -Готова поспорить, ты тоже, так что вперед, - она ухватила его под локоть, и потянула в сторону города. -Ну?
Сделав пару шагов, воровка остановилась, внезапно осознав – она что-то забыла.
-Ох, да, мое имя Тарья, - эльфийка хлопнула себя по лбу. Отпустив руку бретонца, она чуть отошла, присев в шутливом реверансе. -Рада познакомиться, и официально поприветствовать тебя в Скайриме!

«Боги, что за великосветская беседа? А не принести ли вам по бокалу винца, благородные судари? И кусочек сочной вырезки, да эйдарского сыру, будьте любезны. И пару сладких рулетов на десерт».
Одни даэдра знают, какими колоссальными усилиями Тарья удерживала эту язвительную сценку на языке, который и так уже неоднократно доводил ее до крупных неприятностей. Но слава всем Богам, сегодня она будет держать себя в руках, мысли в мешке, мешок на чердаке, а ключ от него на дне озера Хонрик. Во всяком случае, она очень-очень постарается.
Поглощенная борьбой с собственным противным и вредным Я, воровка "пряталась" от стражника за широкой спиной бретонца, и вообще старалась не отсвечивать. В основном из-за того, что это мог оказаться тот самый бдительный страж закона, с которым она добрых четверть часа препиралась у ворот, когда только приехала в Солитьюд. Что ни говори, а расстались они отнюдь не добрыми друзьями, и босмер ни капли не желала продолжения неоконченной дискуссии. С другой стороны, преградивший им путь патрульный мог просто скучать на службе. Или грустить в ожидание жалованья, которое, несомненно, слишком мало для человека такой опасной профессии.

-Назови себя, - лениво пробасил стражник, и положил руку на эфес меча. Скорее для солидности, чем из реального опасения перед бретонцем. –Что за дела у тебя в городе? – он явно решил начать издалека.

-Милый, почему бы тебе просто не предложить ему что-нибудь круглое и блестящее? - зашептала Тарья на ухо Бастиану, всем своим видом показывая сочувствие к человеку, который не знает, как “дела делаются”.

Бастиан Дерегот из Хай Рока мог по праву считать себя счастливчиком. Нет, ну правда! Он сейчас не валялся навзничь на пыльной дороге, слабо подергивая ногой, лишь потому, что Тарья не умела убивать взглядом. Хотя в сузившихся глазах эльфийки, напоминавших в эту минуту два раскаленных уголька, присутствовало все для того, чтобы люди и меры падали замертво, каджиты и аргониане позорно поджимали хвосты, а гипотетические драконы начинали прикидываться ископаемыми (какими и являлись). Губы ее сжались в тонкую ниточку, стоило бретонцу взять ее под руку. Куда-то исчезла вся показная хрупкость и беззаботность, уступив место холодной стали, острой и неподатливой, как после закалки.

Скучающий стражник Болдр, выросший в простой крестьянской семье, мог смело радоваться тому, что не читает мысли. В противном случае, ему почти наверняка было бы слегка не по себе от тех выражений, которыми его мысленно награждала Тарья. А те красочные обороты и сравнения, надо сказать, совсем не приличествовали «даме». Но кого это волнует! Ведь какой-то «пузатый (стражник действительно был несколько широковат в поясе) скапм в железном ведре на никчемной лысой (хорошо, что обладатель шикарной шевелюры этого не слышал) башке» решил посягнуть на святое – планы по личному обогащению за счет наивного путешественника. Бедняга Болдр, у которого была отдышка, язва, проблемы с женой и чересчур брехливая собака, ни во что его не ставившая, шел позади путников, периодически подгоняя тех грубыми окриками, и совершенно не догадывался обо всех тех ужасах, что успела сотворить с ним босмер. А на недостаток воображения та никогда не жаловалась.

«Если я во что-нибудь вляпаюсь, Мерсер меня убьет. А труп скормит тем отмороженным босякам в Крысиной Норе», - заключила про себя воровка, совершенно уверенная, что так оно и будет. Даже будучи особой не слишком дисциплинированной и ответственной,  Мерсера Фрея она старалась лишний раз не злить. Вот хотелось то просто погулять в свое удовольствие по Солитьюду и окрестностям после удачно обстряпанного дельца. Поразевать рот на богатые дома и красивые пейзажи... Ну ладно, только на богатые дома и их владельцев. И может помочь им избавиться от тяжкого груза денег, которые, как известно, зло. Но что теперь?! На этот вопрос у Тарьи ответа не было.

Впрочем, когда они прошли под широкой каменной аркой, за которой показались городские ворота, босмер уже вполне успокоилась, и вновь выглядела невинно очаровательной и жизнерадостной девицей с замашками мелкого жулика, которого вряд ли стоит принимать всерьез. На ее губах то и дело проскальзывала задорная улыбка, словно она думала о чем-то донельзя забавном, когда она поглядывала через плечо на успевшего запыхаться от крутого подъема стражника.

-Надеюсь у тебя есть план, господин Бостиан, - весело промурлыкала Тарья на ухо бретонцу. –Этот малый конечно болван, но очевидно упертый, как стадо баранов. А я так не хочу терять такой прекрасный день.

Ее действия, конечно, не остались незамеченными, и отважный, но жадный страж закона немедленно встрепенулся, будто петух перед стычкой с индюком. Голос его был полон подозрения, пополам с не соответствующей должности обидой:

-Чего это вы там шепчетесь?

По-хорошему, Тарья, чувствовавшая себя явно лишней на этом празднике жизни под названием «потасовка на рыночной площади», могла бы уже сотню раз сфинтить в неизвестном направлении, благо Бастиан крепко-накрепко приковал к себе внимание неблагодарной публики. Одновременно с тем, как бедняга Болдр мешком рухнул на землю, раздался истошный женский визг – одна из торговок видимо решила, что несчастного убили. Лавочники разбегались словно тараканы, роняя корзины да ящики с товаром, и, понятное дело, звали стражу, хотя в этом уже не было нужды. Эльфийке, успевшей отбежать подальше, и спрятаться за одним из опустевших прилавков, оставалось только тихо ужасаться, да вполголоса поносить на чем свет стоит «полоумного бретонца».

-Это и есть твой гениальный план? – возмущенно крикнула босмер стремительно удалявшейся мужской спине. Или скорее примотанному к этой спине бочонку. Присоединяться воровка не спешила. Собирать вокруг себя толпу и дурить обывателей, слишком беспечных или, напротив, слишком самоуверенных для того, чтобы вовремя распознать обман – это одно. Улепетывать от разъяренной толпы с вилами и факелами (в данном случае, с мечами и луками), потому что у тебя шило в одном месте – нет, не пойдет. Изящная афера – да. Драка и прыжки по крышам – Тарья предпочла оставить это бретонцу. К тому же, она бы ни за что не полезла на такую верхотуру добровольно.

-Мерсер меня убьет, - уже во второй раз за эти четверть часа босмер пришла к такой скорбной мысли. О том, что слухи обо всем случившимся в Солитьюде не дойдут до Рифтена, можно было даже не мечтать – система «одна баба сказала» действовала безотказно.  Однако, всегда ведь можно прикинуться дурочкой, и сделать вид, что она тут совсем-совсем не при чем, и вообще «моя твоя не понимать». И не забыть улыбку до ушей – всегда срабатывает.

Но вот Тарья тихо и спокойно, прогулочным шагом двинулась прочь от рынка, решив что ей повезло и, пока все заняты попытками сбить Дерегота со стены, можно смыться. Неожиданно кто-то крепко ухватил ее чуть выше локтя и дернул в сторону.

-Ты что творишь, остроухая? Это так вы теперь дела ведете, Обливион тебя побери? – высокий норд, одетый в красный доспех городской стражи, больно выкручивал воровке руку, не оставляя никаких шансов вырваться. Хотя эльфийка не особо то и старалась, брыкаясь больше для виду – ведь у Гильдии как раз был договор с этим молодчиком. Впрочем, он похоже решил, что босмер взялась толковать их маленькое соглашение на свой лад, устроив в городе беспорядок.

-Я не с ним! Я даже не знаю этого… - закончить Тарья не успела, потому как именно в тот момент Дерегот с фееричным «вооооууу» уцепился за одну из лопастей мельницы. –Ненормальный, - с некой смесью злости и восхищения прошептала воровка, провожая взглядом бросившимися в погоню стражников. –Слушай, давай я просто уйду, и мы сделаем вид, что ничего не было. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Идет?

Норд колебался, но тут до них донеслись взволнованный крики. «Он спрыгнул», - эхом разносилось над домами, и народ тут же подхватил эти слова, спеша поделиться друг с другом своей версией случившегося.
Спрыгнул? Брехня, стрелу всадили небось! Расшибся! Утоп! Да нет же, вынырнул! Что за напасть! Колдун это был, зуб даю! Вампир! Светло же, дубина, значит колдун!

Гомон расшумевшихся людей, так же внезапно вернувшихся на рынок, как и разбежавшихся незадолго до этого, становился все громче, приобретая опасные интонации. Державший Тарью стражник сомневался не дольше секунды, и, процедив «топай отсюда», разжал свою железную хватку. Воровке не нужно было повторять дважды. Пока ее “друг” пытался успокоить народ, прочие стражи закона прикидывали как поступить дальше – то ли бежать докладывать на самый верх, то ли дружно притвориться слепыми и глухими, ибо как-то стыдно было признавать, что их так запросто сделал какой-то парнишка из неоткуда. Босмер же чуть ли не бегом кинулась прочь из города, и дальше, к конюшням, чтобы… отправиться вылавливать из залива бретонца! К счастью, ее расчеты оказались верны.

-Освежился, дуралей? – весело, едва сдерживая смех, закричала Тарья, заметив наконец Бастиана. Соловый конь, которого эльфийка держала под уздцы, нетерпеливо рыл копытом землю, но она успокаивающе погладила его по морде, и вновь обратилась к бретонцу. –Как водичка, ненормальный?

Каким бы погожим и обманчиво теплым не выдался день, Скайрим оставался Скайримом. Здесь у воды босмер хорошо чувствовала, как с каждым порывом ветра холод пробирает ее до костей. Искупавшемуся в море Дереготу она уж точно не завидовала.

-Знаешь, они ведь отправят кого-нибудь проверить что от тебя осталось. Хочешь их подождать? Или нееееет, я знаю – ты намерен вернуться в город под звуки фанфар, и повторишь все на бис! Только в этот раз я побуду внизу. Прости, не увидела твой прыжок, но теперь-то уж точно ничего не упущу. – Тарья улыбалась, смотря на Бастиана чуть насмешливо, но без издевки. –Тут недалеко есть маяк. Тебе бы обсохнуть, в такой одежде долго не проходишь, - сказала эльфийка с внезапной заботой, которая проявлялась иногда при разговорах с другими членами Гильдии. В конце концов, воровка еще не успела взять с этого бретонца “плату” за то, что он втянул ее в эту нелепую историю. А она всего-то собиралась поесть за чужой счет.

Погода в тот день, ровно как и во все остальные дни, была переменчива и капризна, что молодая дворянка, успевшая почувствовать свое превосходство над простым людом. Совсем недавно на безукоризненно синем небе ярко и ласково сияло солнце, но холодный ветер успел пригнать с запада густые облака, грозно нависавшие над головами путников, да так низко, что казалось только руку протяни, и обязательно коснешься мягкой, словно перина, поверхности.
«Вот еще бы дождь пошел», - рискнула подумать босмер, надеясь, что мирозданье не расценит ее сарказм как пожелание. Эльфийка зябко повела плечами и накинула на плечи свой плащ «на все случаи жизни», который и одежка, и одеяло с подушкой, и попона для коня, и мешок, если потребуется. Предложить его окончательно обморозившемуся бретонцу? Не-а. В этом случае, будет не так весело! В конце концов, если уж совсем прижмет, она поищет в закромах своей душонки остатки совести, и распинает Ма’зака – этот облезлый пуфик с хвостом, который по какой-то неведомой Богам причине все еще присматривает за маяком, хотя ленивей смотрителя не найти, даже если заглянуть под каждый камень. Он конечно жуткий ворчун, и последние два раз велел ей больше не показывать свою остроухую физиономию в его жилище, но сценка «можно попить водички, а то так есть хочется, что переночевать негде» в исполнении воровки, всегда действовала на старого каджита безотказно.

-Боюсь перевернуть весь твой мир, дружок, но иногда с людьми можно просто поговорить, - весело произнесла Тарья, привязывая своего Эля к чахлому деревцу, одиноко растущему возле их импровизированного лагеря. –Но вам мужчинам лишь бы железками помахать, - она тихонько засмеялась, краем глаза заметив, что снимать штаны бретонец “постеснялся”, и переключила все внимание на коня. Некоторое время единственное, что было слышно от воровки – ласковое сюсюканье на подобии «кто мой славный мальчик», но уже очень скоро она подсела к костру, бросив рядом дорожную сумку. –Или это у вас в Хай Роке просто так принято? А что, отличный способ заводить новых друзей! – она широко улыбнулась Дереготу обнажив зубы. Они у нее были ровные и мелкие, и, почему-то в этом не возникало сомнений, очень острые.

-Трения? У меня? Глупости какие, – совершенно искренне удивилась Тарья, копаясь в своей сумке. Еды в ней не нашлось, так что похоже придется ей все же будить Ма’зака просьбами о посильной помощи голодающим. Впрочем, все остальное было на месте, а поэтому в руках у воровки появилась сначала резная трубка, а потом и небольшой расшитый алыми нитками мешочек. –Он меня просто с кем-то спутал. Лицо у меня, знаешь ли, типичное. В моей семье все дружат с законом!

Немного заковыристых манипуляций, и вот босмер, удовлетворенно прикрыв глаза, выдохнула в серое небо струйку молочно-белого дыма. Ах, самое то! Почти по-домашнему потрескивал жарко разгоревшийся костер, и от его тепла сразу становилось веселее на душе, несмотря на то, что воровка не сильно любила сидеть на жесткой земле, ожидая, когда переменится ветер и маяк перестанет защищать их от его ледяных порывов. «Разленилась, привыкла к хорошей жизни», - укоризненно подумала она, с задумчивой полуулыбкой повертев в руках трубку.

-Лучше, скажи мне, приятель, - Тарья прищурилась, взглянув на бретонца. –Что ты такого натворил, и кого так боишься, раз кидаешься с кулаками на несчастных стражников и прыгаешь со стены в море, лишь бы тебя никуда не увели, связав руки? А может ты какой-нибудь знатный вельможа, а? И скрываешься от интриг и мести своих дальних родственников, готовых укокошить тебя ради огромного наследства, - она хихикнула, готовясь выдать еще с десяток “правдоподобных” теорий.

Бретонец мерз, Тарья мурлыкала себе под нос какую-то веселую песенку, да покуривала свою старую трубку, которая для нее значила едва ли не больше, чем все золото мира. Ну может это и преувеличение, но для воровки эта вещь несомненно значила многое – с ней было связано слишком много воспоминаний, что иной раз согревали в холодную ночь лучше доброго вина. Не все они конечно были приятными. Некоторые состояли лишь из глухой тоски и невысказанных сожалений, другие являлись чистейшей воды ложью, в которую обманщик сам уверовал со временем.
Но, так или иначе, к нынешней ситуации они не имели отношения.

Когда Дерегот закончил свою невероятную историю, босмер, отложив трубку, сперва придвинулась к нему почти вплотную, так что он мог отчетливо рассмотреть складочку меж серьезно сдвинутых бровей. Пару секунд она, подперев голову кулаком, с выражением крайней задумчивости сосредоточенно изучала его лицо, а потом громко расхохоталась. Так искренне и радостно, как смеются только дети. Да уж, специально такое не придумаешь, а главное – он, похоже, в своем рассказе совершенно уверен, и всерьез опасается шпионов этого «Малека», притаившихся в каждой бочке с рыбой. Нелепица какая! Но самое обидное то, что рассчитывать на нечто мало-мальски ценное воровке, видимо, не придется. Хотя… Даже в вещах обычного путешественника всегда найдется что продать, а назвать Бастиана «обычным» Тарья все же не могла.

– Я вижу, господин наемник, ты считаешь себя важной птицей. Только вот ты бежал в Скайрим, а если дело не в огромном, незаконно нажитом состоянии или в политическом преступлении, никто тебя тут преследовать не будет, – она шутливо щелкнула Бастиана по носу и, потягиваясь, встала. – Не обижайся, друг мой, но я говорю от чистого сердца. Для этого твоего «Малека» ты уже мертв. Так что я, пожалуй, буду думать, что твой секрет в наследстве. Так интереснее.

Тарья подхватила свои вещи, а затем, не спрашивая разрешения, произвела тщательный осмотр одежды бретонца – сырая, никаких чудес. Сложно сказать, зачем она вообще это делала, проявляла участие. Ответ, который наиболее близок к правильному: привычка. Просто привычка заботиться о ком-то. Так уж с детства повелось.

– Долго будет сохнуть, – босмер раздосадовано покачала головой. – Зато в следующий раз подумаешь головой, а не левым сапогом. Держи, так оно получше будет, – она кинула бретонцу свой плащ, а то не хватало еще, чтобы он окочурился от холода. Такое пятно на ее репутации честного вора! – Так уж и быть, провожу тебя до… Куда тебе кстати надо? В любом случае, ближайшее место, где можно поесть и отдохнуть, если конечно не хочешь еще раз заглянуть в Солитьюд – Драконий Мост, – воровка уже привязывала сумку к седлу Эля, прикидывая в голове свой маршрут, а точнее как долго она еще может себе позволить околачиваться возле этого “наемника”. – Если доберемся туда без задержек, тогда мне не придется тебя есть, – она обернулась, вновь улыбнувшись Дереготу “зубастой” улыбкой. Разумеется Тарья шутила. Но в каждой шутке, как известно…

– Маркарт, правда? Эта лысая каменюка, где все поголовно ходят с такими рожами, будто в один день схоронили всю семью? – воровка, уже выводившая коня на дорогу, на мгновение скривилась, словно речь шла о неопасной, но крайне неприятной и страшно заразной болезни. – Славное местечко, тебе понравится! Особенно тамошние стражники – отличные ребята, очень приветливые. Вы сразу поладите, ты только не бей их по голове, – босмер тихонько засмеялась, и отвернулась в сторону, поглаживая Эля. А то бретонец подумает еще, что она издевается!

Подул ветер, и Тарья принялась рассеяно поправлять выбившиеся из косы рыжие пряди, задумчиво покусывая нижнюю губу. Она обдумывала не столько их с Дерготом маршрут к Драконьему Мосту, сколько собственный путь. И заодно воровка прикидывала, какое же место отведено в нем промокшему и продрогшему «типа наемнику или охраннику», который в нынешнем виде напоминал ей потерявшегося щенка – так и хочется почесать за ушком.
Босмер улыбнулась своим мыслям. Пока пусть все идет своим чередом, а какая ей с этого выгода воровка уж разберется. Загадывать на будущее Тарья никогда не любила, но в конце концов, если удача от нее отвернется, и под ногами вдруг разверзнется земля, изрыгая одну беду за другой… Что ж, тогда она просто развернет коня, и красиво ускачет в закат. Такая уж у нее философия: хватай и беги. И успей домой к ужину, прежде чем злая судьба укусит тебя за пятки.

– Думаю, проще всего будет обойти город с севера. Там, дальше должна быть дорога через лес, – Тарья махнула рукой куда-то на запад, где по ее мнению таилась нужная им тропа. – Но признаюсь, я тем путем ездила лишь однажды, поэтому лучше держать глаза открытыми, – она подмигнула мужчине, и, потянув за собой Эля, первая двинулась вперед.

Солнце по-прежнему никак не желало показываться из-за угрюмых серых туч, и окружающий пейзаж выглядел тусклым и безжизненным. Пошел бы уже дождь, да смыл всю эту пыль, - подумала Тарья, но тут же одернула себя. Вот когда будет у них крыша над головой, тогда пусть вольет как следует.

– Знаешь, кого только, говорят, в этих краях не водится, – начала босмер доверительным тоном. – Не слышал еще небось историю о Боргофе Троеженце? Это лесник, что жил здесь давным-давно. Боргоф слыл человеком замкнутым, но честным и трудолюбивым, однако был у него один существенный изъян – ревность. Согласно легенде, Боргоф зарубил топором свою первую жену лишь за то, что она подала воды проезжавшему мимо их дома путнику, – Тарья говорила негромко и проникновенно. Так, как нужно рассказывать старинные предания. Но меж тем уголки ее губ едва заметно подрагивали, готовые в любую секунду сложиться в улыбку. – Такая же участь постигла и другую бедняжку. В тот раз Боргофу подумалось, что его супруга кокетничает с кузнецом. Бедные женщины были ни в чем не повинны, но, как ты понимаешь, доказать что-либо они не успевали... Третьей женой Боргофа стала красавица Хильда, – воровка выдержала паузу, вроде как настороженно, поглядывая по сторонам. – Ирония в том, что она единственная из них троих изменяла мужу. Поначалу ей удавалось как-то увиливать, но Боргоф все же застукал ее в конюшне с любовником, и совершенно обезумел. Только вот Хильда оказалась самой настоящей колдуньей, и успела не только забрать на тот свет ревнивца-мужа, но и проклясть его на веки вечные. До сих пор бродит он по окрестным лесам неприкаянной тенью, и зовет свою Хильду.

Тарья печально вздохнула, всем своим видом выражая сочувствие к героям этой легенды, которую она, вообще-то, только что придумала. Бретонцу, конечно, знать об этом было совершенно не обязательно.

– Неужто уже ножки устали? – ехидно поинтересовалась Тарья, бросив на бретонца насмешливый взгляд, и, к своему стыду, тут же запнулась на ровном месте. На самом деле, только гордость и не позволяла ей признаться, что она тоже не прочь передохнуть. – Мы не могли заблудиться, – она слегка покраснела, да и голос уже звучал менее уверенно.  – Мы ведь никуда не сворачивали.

Дорогу, по которой они сейчас шли, вряд ли проложили для обозов, но, по крайней мере, она была достаточно широкой, чтобы свободно идти вдвоем, да еще вести под уздцы лошадь. Хотя при этом, лес буквально наступал с двух сторон, протягивая свои руки-ветви, будто желал схватить тех, кто его потревожил. Этот путь определенно не часто выбирали для путешествий. Об этом можно было судить хотя бы по той частоте, с которой из ближайших зарослей выскакивала мелкая живность вроде зайцев. Да и зачем кому-то шататься по лесам, подвергая себя ненужному риску, когда есть прекрасная, мощеная дорога – удобная и безопасная.

Тарья как-то горестно хмыкнула, обходя лежащее поперек тропы поваленное дерево, и вдруг остановилась, потянув носом воздух. Пахло дымом. Уютным, одомашненным дымом походного костра, на котором несомненно готовилось что-то очень аппетитное. Однако Тарью, непонятно почему, эта безобидная деталь не на шутку встревожила, и она едва уловимо нахмурилась. В голове словно прозвенел маленький серебряный колокольчик – «опасно». Не говоря ни слова, она вдруг легко вскочила на коня, будто до этого только и ждала подходящего момента, чтобы пуститься галопом прочь от бретонца.

– Знаешь, – она теперь смотрела на Бастиана сверху вниз. – По поводу привидений я вообще-то пошутила. Но как-то не хочется, поболтав часок с милыми охотниками, ехать следующей ночью в Хаммерфелл с мешком на голове. Понимаешь о чем я? – она протянула мужчине руку. – Ну, официального приглашения ждешь?

Почувствовав, что мужские руки задержались там, где им быть не полагалось, Тарья ничего не сказала, и перехватила поудобнее поводья, ощутимо ткнув Бастиана локтем в грудь. Совершенно случайно, разумеется.
– Прости, я жутко неуклюжая! – сахарным голоском прощебетала она, не поворачивая головы. – Вперед, пока нам не пришли мстить кровожадные зайцы за то, что ты чуть не убил их собрата.
Однако несмотря на веселый, игривый тон губы ее вовсе не изгибались в дразнящей улыбке, как можно было подумать. Тарью все не оставляло странное, ноющее чувство безотчетной тревоги, кольнувшее где-то под сердцем, стоило ей учуять дым от костра. Теперь оно, пробежав мурашками по спине, настойчиво щекотало ее изнутри превратившись в навязчивую мысль, пусть еще не оформившуюся до конца, но уже вставшую поперек горла, будто рыбья кость. Казалось, обязательно должно произойти что-то нехорошее.
«Лучше выбираться из этой глуши, да поскорее. Безлюдные места не зря так называются».
Тревожно всхрапнув, конь вдруг перешел с легкой рысцы на шаг, а потом вовсе остановился, и Тарья словно проснулась, очнувшись от гнетущих размышлений. Проложенная в стародавние времена, и благополучно всеми забытая дорога, по которой им предполагалось обогнуть Солитьюд с севера, теперь больше напоминала звериную тропу.
Тарья завертела головой по сторонам, задевая бретонца волосами, и даже привстала в седле, надеясь углядеть впереди просвет между деревьев. Увы, ничегошеньки обнадеживающего ей заметить не удалось, а небо, меж тем, совсем потемнело, предвещая скорый ливень.
– Ну вот теперь мы заблудились, признаю. Тебе полегчает от этого? – вздохнув протянула она, поддав коня пятками.
Но Эль, обычно спокойный и послушный, неожиданно заупрямился. Прижав уши, он начал пятиться назад, и как Тарья его не успокаивала, похлопывая по шее, да называя ласковыми прозвищами, это не помогало. Испуганно заржав, конь встал на дыбы.
Запоздало осознавая, что за нее уже никто не держится, она сильно поддалась вперед, заставив животное опуститься. Без лишнего седока, впрочем, сделать это было гораздо легче.
– Ты там жив, дорогой? – обеспокоенно крикнула она, справившись наконец с Элем. – Не представляю, что его так напугало.