С малолетства его влекли путешествия и таинственное, опасное, но такое притягательное магическое искусство. Отец его, как и все нынешние норды, всегда очень настороженно относился к его увлечениям и как мог старался переключить внимание мечтательного юнца на что-то более полезное и прикладное. Парень без тени сомнения отвечал на призывы отца, всегда и во всё ему помогая. Он и сейчас надо сказать очень его уважает и любит, даже несмотря на их несколько охладевшие отношения. Тем не менее всё свободное время он проводил ошиваясь около кургана Погребальный Огонь, куда всякий раз убегал игнорируя запреты отца. Его с дикой силой притягивали эти неизведанные глубины, и разум его рисовал дивные картины подземелий доверху набитых не золотом и не диковинными чудищами, в бою с которыми с лёгкостью можно покрыть себя бессмертной славой, о чём мечтало большинство его сверстников, а неисчислимыми полками книг - сущими носителями знаний, недоступными и потому завораживающими. Надо ли говорить как юнец был счастлив, когда он, как обычно помогая тавернщику Вилхельму разносить еду и напитки заезжим паломникам, получил в подарок от одного из них ничто иное как книгу. О то было настоящее счастье! Мальчишка дни и ночи напролёт таскал её за пазухой, любовно завёрнутую в кусок кожи. И тешил в душе надежду улучить минутку, чтобы с ювелирной осторожностью развернуть свёрток, легонько подушечками пальцев прикоснуться к обложке и, бережно отгнув её, жадно вглядывался в паутину символов на страницах. Потому как читать он в то время увы не умел. Отец был вне себя от ярости когда узнал об этом сыновьем увлечении. Ну дело ли это, когда в таком возрасте все мальчишки резвятся по лесу с деревянными подобиями мечей, а этого хлебом не корми, дай в амбаре с мерзкой книжонкой уединиться. Уж очень трудно было старому норду преодолеть косность своего сознания и понять, что сын его не такой как все. Он и дальше будет ставить всевозможные палки в колёса умственному развитию парня. Но вот в тот раз он, послушав жену, которая в силу своей женской гораздо более восприимчивой натуры, позволил сыну обучаться грамоте у местного барда Линли Звёздая Песнь.
Ах да кажется забыл уточнить, кое какие детали! Родился Онмунд на ферме с поэтическим названием "Звездопад", что близ Айварстеда. Находится эта деревушка в северо-западной части владения Рифт, к востоку от Ривервуда, западнее от поселения Камень Шора, к северо-западу от Рифтена. Поселение служит местом остановки для паломников, совершающих восхождение по Лестнице Семи Тысяч Ступеней к Высокому Хротгару. На ферме же выращивается продовольствие для жителей деревни, а излишки продаются в местную таверну "Вайлмир". В этой самой таверне и подрабатывал в своё время Онмунд. Но получалось у него это не так часто, ведь на ферме как правило работы хватало. С малолетства отец привлекал его к самой тяжелой работе - вращению мукомольного жернова. Таким образом он в достаточной степени развил свою мышечную систему, ведь увиливать от работы было не в его правилах. Но вряд ли для него тяжелый физический труд был чем-то приятным, он скорее воспринимал его как необходимое зло и с неизменно большим удовольствием предавался чтению книг. Линли, о которой я упоминал выше, неплохо его обучила, и тот момент когда он смог по новому открыть для себя тот самый, уже потрёпанный к тому времени, томик, полученный от паломника, был моментом настоящего счастья. Едва ли он был так счастлив, даже в тот момент когда впервые познал женщину. Наконец то такие близкие, почти родные ему символы сложились в узор, казавшийся ему магическим. Он как будто проник во что-то сокровенное, то что было недоступно многим вокруг открылось ему. О каким же особенным он чувствовал себя тогда. Та книга называлась "До эпохи людей" и была сама по себе весьма увлекательной, толково написанная она простым языком в полу-художественной манере рассказывала о временах, предваряющих эпоху господства людей над Тамриэлем. Для молодого Онмунда же она стала по истине пропуском в мир неизведанного, в мир прошлого. Но этот мир не казался ему чуждым, следуя за пальцем он по слогам, словно по ступенькам выбирался из подземелья, что зовётся рутиной, в мир чудесных событий и эпохальных свершений: вот на его глазах рождается златоглавый Акатош, расправляя свои могучие крылья, а вот он уже видит перед собой божественного Талоса. Кто-то вручает ему меч, а войны что-то кричат и скандируют, и кажется до стен неприступного Санрк Тора рукой подать. Несокрушимая манипула сплоченным строем идёт на штурм под градом стрел, ото всюду слышны звуки битвы, но вот уж слышен глас, от которого казалось дрожат стены. Это Полководец зовёт за собой, воины подхватывают клич и он сливается в один могучий КРИК! И не понятно уже кто же кричит: будущий Император, солдаты или сам Онмунд. В такие моменты на "звуки битвы" обычно прибегает сестра, а уж за ней и отец. Надо сказать, пороли парня уж очень часто, настолько сильна была его тяга к знаниям.
И продолжалось всё это в аккурат до онмундова совершеннолетия. Вот тогда-то и назрел основной конфликт между ним и едва ли не всем, что есть нордского в этом мире. К тому времени сам парень накрепко в свойственной его народу упёртости решил, что сердце его бьётся именно в Винтерхолдской Коллегии и нигде больше. Естественно, что новость эта, сообщенная отпрыском на семейном совете, не порадовала никого. Отец с пеной у рта стучал по столу кулаком и призывал за такое предательство на голову непутёвого чада гнев всех богов и Шора в особенности, мать тихо плакала держась за голову, а сестра убежала, затаив на него смертельную обиду за то, что он решил бросить её одну, как ей тогда казалось. Но он всё же ушел... Отец, что-то кричал вслед, но лишь одна мать догнала его, всучила свёрток с нехитрой снедью и поцеловала, как в последний раз.

Путь до Винтерхолда показался Онмунду не особо трудным и на редкость интересным. Он был счастлив наконец покинуть родные пенаты, столь долго душившее его в своих простодушных объятьях. Всё новое казалось ему интересным: он с усладой взирал на укрытые снежной пеленой поля и леса, с упоением слушал щебетание неведомых птиц и с радостью делил пищу со случайными попутчиками. Практически без происшествий добрался он до Виндхельма, если конечно не считать происшествием случай когда он в сумеречную пору принял лисицу за волка и пробежал периодически сверкая пятками едва ли не половину лиги. Город встретил его впечатляющими крепостными стенами, не в меру завышенной платой за постой в таверне и первым в жизни норда данмером, который предложил таки приемлемую. С Амбарисом Рендаром, так его звали, Онмунд не встретился, а просто столкнулся на выходе из таверны "Очаг и Свеча". Раздосадованный данмер прыснул себе под нос, что-то вроде "проклятый брат бури" и попытался скрыться, но норд остановил его. Нет-нет не для того, чтобы смачно вмазать ему по челюсти, но единственно для того, чтобы с улыбкой поспешить убедить эльфа в том, что он не прав. Естественно, что Онмунд слышал рассказы о доблестных братьях бури, но относился к этому весьма скептически. Просто к тому времени он прочёл немалое количество книг и, как ему казалось, был способен сформировать объективное мнение по данному вопросу. Естественно, что братом бури он себя не считал и даже стыдился подобного проявления национализма. Но так, как окружающая действительность вместе с населявшими её людьми толковала противоположное, он не спешил делиться со всеми ними своим мнением. Но тут, о чудо, словосочетание "братья бури" употреблено в негативном ключе! Норд уцепился за эту соломинку, что было сил. Данмер стоял и смотрел на него как громом пораженный, не смея ни вздохнуть, ни пошевелиться. Едва только он оттаял, что случилось не менее двух минут позднее того как Онмунд закончил свою тираду, Амбарис просиял и в приступе радушия пригласил его к себе в таверну. Всю ночь они как заведённые обсуждали бесчеловечную политику жесткой сегрегации в Виндхельме, а под конец так напились, что начали скандировать имперский гимн(Амбарис оказался ветераном Имперского Легиона и даже, чуть позднее притащил некоторые части своей брони легионера - целиком отыскать увы не смог). И это в Виндхельме то! На их счастье они остались неуслышанными и к утру с дикой обоюдной  головной болью распрощались. Рендар уговаривал остаться, хотя бы не на долго, но Онмунду не терпелось поскорее достичь Коллегии, особенно теперь когда он был так близко - до границы с владений Винтерхолд оставался едва ли день пути.
За умеренную плату норд напросился в дорогу вместе с попутной продовольственной повозкой. С ними ехали два вооруженных всадника и это создавало некое ощущение защищенности и того, что путешествие пройдёт без эксцессов. Весьма ложное, как выяснилось позже. Дело шло к ночи, и повозка едва минула форт Кастав, когда их настигли. Беда пришла откуда не ждали: в снежной метели, что разыгралась в ту ночь, вход в пещеру, выщербленный во льдах, был совершенно незаметен, и именно к нему так опасно приблизились путники. Реакция существ населявших ту каверну был молниеносным и к сожалению весьма предсказуемым. Они напали неожиданно: сначала один спешившийся всадник исчез, в вышибающей глаза пурге, потом второй, едва успев достать клинок. Затем настала очередь и повозки. Две кривых по форме стрелы воткнулись в деревянный борт, но следующая выпущенная существами настигла лошадь. Умирающее животное в агонии дёрнулось вперёд и повалилось на бок, увлекая за собой телегу. Она опасно накренилась и вместе со всем содержимым Онмунд, что сидел в ней, скатился в снег. Вот тут то они и показались. Мерзкие, горбящиеся остроухие существа выплыли из белёсого сумрака, рыская мордами по ветру. Казалось у них не было глаз или они настолько сильно щурились от метели. Гораздо позже Онмунд узнал, что это были фалмеры, они то и населяли ту злосчастную пещеру. Норд, не в пример своим доблестным предкам, дал дёру, что было мочи. Так быстро он ещё никогда не бегал, ужас костлявой рукой сжимал сердце, а оно как бешеное подстёгивало ноги. Успокоиться он смог лишь тогда когда добежал, до какого-то безымянного кургана. Он не мог поверить, что жив, дыхание никак не восстанавливалось. Но это был ещё не конец. Нет фалмеры его не преследовали, видимо решили предаться грабежу, посчитав, что беглец и сам найдёт свою смерть в снегах. Но те руины в которых Онмунд нашел приют, не были покинуты. Едва норду удалось продрать глаза он наткнулся на что-то холодное, но податливое. Шок поразил юношу, когда он понял, что находка его ни что иное как труп парня. Такого же норда как и он. И тот кто это сделал был совсем рядом. Он притаился за соседней колонной и едва Онмунд отвернулся, не преминул себя обнаружить. Но удар хладной стали, что был заготовлен для парня, на его счастье, не нашел своей жертвы. Норд подскользнулся и рухнул, когда хотел встать. А убивец рванувшийся к нему с кинжалом руке, напоролся на... Кинжал? Да-да на кинжал, но не на свой. Падая Онмунд выставил руки вперёд и при падении ладонь рефлекторно сжалась на поясе мертвеца. Там то и оказался кинжал. Видимо всё случилось не так давно, раз убийца не успел его забрать или тот не примёрз к ножнам. В общем счастливая звезда, что вела парня всё это время, даже в пургу и метель сумела отыскать своего иждивенца. И утверждение о звезде не звучит так нелепо, если учесть, что совсем неподалёку находилось святилище Азуры. Впрочем с чего бы принцу даэдра оберегать норда, к тому же его предшественников она не спасла, да и узнал об этом Онмунд многим позже. А тогда он успел только трясущимися, то ли от холода, то ли от шока, руками развести огонь, да завернуться поскорее в один из спальников - брезговать такими подарками судьбы ему в голову не пришло.
К утру, когда метель рассеялась, а наш знакомец немного согрелся, благо в кургане оказалось едва остывшее кострище, да пара спальных мешков, он смог уже без препятствий достичь Винтерхолда. Перед этим он конечно с помощью найденной лопаты разрыл снег и похоронил жертв злосчастного кургана. При этом он не отдал предпочтений ни кому из убиенных: и убийца, и жертвы лежали почти рядом - парень справедливо рассудил, что Шор разберётся кто прав кто виноват. Почти ничего из вещей, найденных в кургане Онмунд не присвоил, лишь только тот самый кинжал, что ему так удачно подвернулся.
На пороге Коллегии его встретила не особо гостеприимная Фаральда, сразу предложившая ему испытание. Переживший же недавно существенное нервное потрясение, Онмунд слегка опешил, он ведь не знал ни единого заклинания, а денег, чтобы купить обучающую книгу, как назло не хватало. У него всего то и было с собой всего-то, что 4 золотых септима, а иные книги в ассортименте данмерки доходили аж до 30. Книга  Вот тут то и могла бы закончиться его карьера мага, так и не начавшись, но эльфийка, как-то внезапно сменив гнев на милось, порылась в своей сумке и отыскала потрёпанный томик, что содерал в себе сведения о том как научиться одному из простейших заклинаний школы разрушения - Молнии. Онмунд расцвёл на глазах и хотел уже отдать нехитрую пригоршню монет в благодарность данмерке, но та отчего-то не захотела их брать. И эти деньги пришлись весьма кстати, ведь комната в таверне стоила денег, а в Коллегию, как вы понимаете, его не пустили.
Всю ночь упорный норд корпел над книгой. И вы не поверите, но где-то к утру у него начало получаться. Не дожидаясь рассвета, он выскочил на улицу и кинулся к первым попавшимся деревьям за таверной, чтобы опробовать приобретённые способности. Онмунду казалось, что едва ли не сам Джулианос благословил его, ведь очень скоро тусклые сполохи на кончиках его пальцев, превратились в настоящую грозу, которая лихо откалывала наледь со стволов мёртвых деревьев. Ещё немного и он научился фокусировке, сосредотачиваясь и метко направляя энергию мыслью сквозь пальцы прямо к цели.
Преисполненный невероятной гордости он продемонстрировал своё умение Фаральде, как только она пришла на свой пост.
Учёная волшебница не была особо впечатлена, но теперь глядела на норда не так отстранённо и приглашающим жестом, как бы распахнула для него двери Коллегии, так скоро ставшей ему домом.

С этого момента начинается история Онмунда-мага. В бытность свою учеником он познакомился со всем преподавательским составом Коллегии, но особые отношения у него сложились лишь с вышеупомянутой Фаральдой. Никто ещё не был ему так интересен, как эта загадочная эльфийка, чьё настроение менялось подобно ветру. Она то глядела на него с высока, то благодушно подпускала к себе ближе. Много дней свободных от занятий он провёл с ней наедине в Аркануме и в их познавательных ночных беседах в её комнате. Со временем стало понятно, почему Фаральда проявляется к нему такой тщательно скрываемый и от этого особенно очевидный интерес. В тот самый момент, когда Онмунд вернулся из месячной экспедиции в недра Саартала, куда его определил тогда мастер Толфдир, и перед учёным советом Коллегии защитил свою работу под названием "Древненордская погребальная традиция: общее и особенное", она первой встала и, обратившись к совету назвала его своим подмастерьем. Сам мастер Толфдир отметил исключительную полезность его квалификационной работы, ведь именно под его руководством он работал в Саартале и ряде других захоронений, где велись раскопки. Волшебник с радостью согласился курировать молодого мага, когда узнал, что тот проявляет некоторый интерес к исследованию могильных курганов. Он был немало удивлён, когда узнал, что первой книгой Онмунда был научный труд "До начала эпохи людей" и обрадовался не меньше после того как он преподнёс этот довольно редкий том ему в подарок. Но произошло это вот после какого пренеприятного случая, произошедшего там же в недрах Саартала. Рабочие как раз закончили расчистку завала, за которым по заверениям Толфдира должно было находиться смежное с главным залом помещение. Оказалось оно скрытой криптой, где были захоронены последние защитники Саартала, павшие в Ночь Слёз. Рабочие, ни один из которых не пожелал идти дальше, вернулись на поверхность предоставив Толфдиру и Онмунду самим исследовать помещение. И едва они только преступили порог, плита вертикального саркофага, стоявшего на возвышении в центре, отпала и оттуда выпал иссушенный труп в насквозь ржавых доспехах. Онмунд был ещё молод, глуп и тщеславен, и не предполагая, что от этой груды костей может исходить опасность, смело двинулся изучать помещение. Спасло его тогда то, что наставник его был в десятеро умнее и опытней, и ровно тогда, когда другр занёс свой ражвый топор над головой парня, грозовой трелл Толфдира молниеносным ударом впечатал ожившего мертвеца в стену. Толфдир потом ещё долго отпаивал Онмунда, которого с дикой силой трясло даже у костра, элем из личных запасов. Именно тогда к норду и пришло осознание того факта, что эффективность магии разрушения теряется в замкнутых пространствах и на короткой дистанции - даже грозовой плащ, который мог бы спасти ситуацию, нужно было накладывать заранее. Это осознание и сподвигло его по возвращении в Коллегию обратиться к Финису Гестору. Онмунд справедливо решил, что магия Колдовства, может нивелировать этот вскрывшийся недостаток. И так он был в этом убеждён, что его не остановили даже слухи о том, что мастер Колдовства очень тяжело переживает предательство своих бывших подмастерий и не принимает учеников и целиком посвятил себя научной деятельности, вместо преподавания. Немудрено что сперва Гестор не проявлял к норду никакого интереса, но затем заметил кинжал у него на поясе, и напал с расспросами. Оказывается, что бывший владелец этого кинжала, как и остальные трупы в кургане "Приют Подмастерья" как раз и были его подмастерьями. Узнав об их печальной судьбе Финис скрылся в неизвестном направлении. Но на следующий день сам нашел Онмунда и, памятуя о его давешних просьбах, согласился его обучить. Таким образом Онмунд узнал о том как кастом с одной руки наиболее быстро призывать меч, а со второй призрачную даэдрическую броню. Дальше уровня адепта углубляться в изучение магии Колдовства он не стал и работу его с Финисом Гестором на этом можно считать законченной. Только однажды, выслушав сетования молодого мага на неумение обращаться с клинком пусть даже призванным, Финис согласился проводить для него ритуалы призыва свободного дремора, который и обучил его искусству владения мечом.
Помимо своей научной деятельности и всего прочего Онмунд, как правило, успевал выполнять задания своего мастера Фаральды, которые часто сводились к поиску тех или иных ингредиентов для её экспериментов, оказывал услуги по регулярной балансировке точек сосредоточения магической энергии Дэлвису Нелорену, а так же помог Урагу гро-Шубу в инвентаризации Арканеума. Пользуясь расположением трёх этих преподавателей норд-маг в своё время добился учёного звания Адепта, а именно тем, что они поддержали его на квалификационных испытаниях, которые он сдавал неизменно под руководством Фаральды.
Далее его вес в магическом обществе рос, как дрожжах: новые экспедиции, пара монографий по архитектуре и периодизации нордских могильных курганов, а так же звание тана Винтерхолда за исключительный вклад в культурное наследие холда, за работу по изучению клинописных текстов в подземельях кургана Железного. Это, а так же и то, что Онмунд немало продвинулся в деле овладения силами грозовой стихи и достиг того уровня при котором возможно использование заклинаний предваряющих самые сложные из всех изученных в школе разрушения, архимаг Савос Арен даровал ему степень эксперта этой самой школы.
С тех самых пор Онмунд окончательно выходит из стен alma mater, не отказываясь тем не менее от финансового датирования, отправляется искать собственных лавров на ниве археологии. Одним из первых его и основных намерений(а за одно и страстных желаний), добиться от Соратников позволения изучить гробницу Исграмора. За тем он собственно и отправляется в Вайтран...