Начало игры
Он походил на угрюмого, но в тоже время величественного старика. Абсолютно лысого, с испещренным глубокими морщинами породистым лицом. Он сурово взирал на нее из-под кустистых бровей - глаза цвета стали смотрели холодно, даже осуждающе. Как смела она своим дыханием потревожить его сон, всколыхнув воздух у подножия его каменного трона? Дождь лишь размыл его строгий, точеный профиль, но не сделал приветливее.
Маркарт показался ей уродливым.
На поскрипывающей от ветра деревянной вывеске было написано «Серебряная кровь», чтобы это не значило. Постояв немного под узким козырьком, слабо защищавшим от непогоды, Сэнд толкнула тяжелую дверь, отозвавшуюся противным металлическим скрежетом, и вошла внутрь. Свет пылающего очага и множества свечей против темной беззвездной ночи; жаркий и сухой воздух, наполненный самыми разными запахами вместо прохладной сырости. Таверна, она и есть таверна. Даже в столь поздний час внутри было многолюдно. Сумбурная какофония, в которой ее чуткий слух улавливал обрывки кабацких песен, горячих споров о политике и просто пьяных бесед, лишенных какого-либо смысла, оглушала. В первое мгновение захотелось развернуться и сейчас же уйти, но усталость после дороги давала о себе знать. Помявшись на пороге, Сойка шмыгнула носом и, откинув с головы мокрый капюшон, двинулась прямо к стойке, оставляя за собой грязные следы. Она приблизилась, и мимоходом скосив глаза на оживленно что-то обсуждающую троицу постояльцев или просто посетителей, стала терпеливо ждать, когда на нее обратят внимание.
Старик, чью блестящую лысину обрамляли длинные седые космы, очевидно трактирщик, протирал засаленной тряпкой столешницу, то и дело окидывая цепким взглядом зал. Наконец он заметил и Сэнд, которая все это время пристально рассматривала его безволосую макушку.
– Ну? Чего? – хрипло каркнул Клепп, закинув тряпку на плечо с таким видом, словно Сойка отвлекала его от жутко важного дела. Ей показалось, что он был туговат на ухо, или все дело было в бретонце, что слишком громко рассказывал двум своим приятелям какую-то небылицу.
– Мне нужна комната, – в тон трактирщику ответила Сэнд и опять шмыгнула носом.
– Нет комнат. Заняты все, – Клепп вернулся к прерванному занятию, будто покрытая жирными пятнами тряпка могла сделать стол чище. – Можешь сесть погреться, если место найдешь. Но не бесплатно, – поспешно прибавил он. – Или заказывай что-нибудь, или топай.
Сойка отрицательно покачала головой и стянула перчатки, заткнув их за пояс. Кажется на правой, между большим и указательным пальцем образовалась маленькая дырочка, с досадой отметила она про себя. Ремень набитой сумки с каждой минутой все сильнее врезался в плечо, вынуждая Сэнд еще больше сутулиться. Она чувствовала себя ужасно вымотанной и мечтала лишь о том, чтобы скинуть обувь, переодеться в сухую одежду, да спокойно поесть, если не в тишине, то хотя бы одиночестве.
– Мне нужна комната, – упрямо повторила она. – У меня есть деньги.
– Я же сказал: заняты все! – сердито гаркнул Клепп, и принялся раздраженно доставать откуда-то из-под стола пузатые бутылки, сопровождая сие действо неразборчивым ворчанием. – Ты еще здесь? Вот же беда на мою голову, мало мне одной язвы, скамп бы побрал эту крикливую курицу и матушку ее. Развелось приезжих, что вам у себя дома не сидится, все лезете и лезете, будто медом намазано. Нет у меня для тебя комнаты! Последнюю такому же «путешественнику», чтоб вам пусто было, отдал, – громко сказал он, указывая подбородком на того самого говорливого бретонца, который как раз прервался, дабы смочить горло хорошим глотком вина. – Хочешь, договаривайся, а от меня отстань!
«Не хочу», – равнодушно подумала Сэнд, лениво повернув голову в сторону мужчины. «Но наверное придется».
– Но деньги за ночлег все равно заплатишь, ежели чего, – предусмотрительно оповестил ее Клепп.
